– Так ты не просто бармен? Этот бар принадлежит тебе? – я уже выпила полпинты, так что эмоцию удивления не скрыла.

Прежде чем Байярд успел ответить, рядом со мной на барный стул внезапно рухнула костлявая женщина в серой рясе, с растрёпанными каштановыми волосами, уже пронизанными первыми лучами седины, и безумным взглядом. Не обращая внимания на моего собеседника, она буквально вцепилась в меня своими глубоко посаженными, горящими ненормальными угольками, глазами:

– Новенькая? Воздушная или не воздушная? Слышащая или глухая? Наше сообщество радо каждому Неуязвимому! – с этими словами незнакомка влепила в барную стойку рядом с моей пинтой засаленную листовку такого же фиолетового оттенка, которого был приобретенный мной в медицинском крыле браслет, который я носила вывернутым, чтобы лишний раз не демонстрировать любопытствующим прохожим свою принадлежность.

– Шагай отсюда, Милдред, видишь же, что мы разговариваем, – с этими словами Байярд протянул женщине стеклянную рюмку с напитком подозрительного ядовито-зеленого цвета. Радостно сверкнув разбитыми зубами, женщина схватила предложенную ей рюмку и поспешила удалиться с ней в один из тёмных углов.

– Что это? – кончиками пальцев взяв грязную листовку, на которой было выведено лишь три слова – “Общество нового поколения”, – поинтересовалась я.

– Фанатики очередной псевдорелигии. Сбились в группировку несколько лет назад и до сих пор никак разбиться не могут, – хмуро и с заметным презрением в тоне ответил Байярд. – Поклоняются символам воздуха, разделили их на какие-то степени эволюции и молятся на них. Практикуют нездоровые дыхательные практики под действием дури. Зодиакальный знак весы у них ассоциируется с вдохом, водолеи с покоем, то есть с моментом между вдохом и выдохом, близнецы с выдохом. Обкуриваются и таскаются за Неуязвимыми, как за проводниками в светлое будущее, которое им мерещится под кайфом. Заблудшие души, стоящие на краю пропасти, из которой назад нет хода. Отдай сюда, – с этими словами он буквально вырвал из моих пальцев листовку, после чего порвал её в клочья. – Тебе это не нужно.

– Это что, забота? – едва уловимо ухмыльнулась я.

– Ты новоприбывшая, многого не знаешь. Просто постарайся не водиться не с теми людьми.

– И как же мне понять, кто “те” люди, а кто “не те” люди?

– Например я – “тот” человек, а Милдред – “не тот” человек. Так понятнее?

– С чего вдруг я должна тебе доверять?

– Доверяй не мне. Доверяй себе, – он ткнул указательным пальцем в моё левое плечо. – Твоя интуиция должна быть хорошо развита, раз уж ты проторчала в одичавших землях целое десятилетие, выжила и при этом не потеряла ни одной конечности, и даже рассудка.

– И всё же… – Я прищурилась, распознав в говорящем великую внутреннюю силу. Он был непростым человеком. Не просто барменом и не просто владельцем захудалого бара. – Кто ты такой?

Вместо ответа мой собеседник внезапно так громогласно хлопнул в ладоши, что эхо от этого действа моментально заглушило общий шум. Он повторил свой хлопок, и музыка вдруг прекратила играть. Ещё один хлопок ладонями пришелся по поверхности барной стойки. Только после третьего хлопка я поняла, что он начал выстукивать неизвестную мне мелодию – все присутствующие, за исключением меня, внезапно принялись вторить ему: кто-то хлопал в ладоши, кто-то бил бокалами по столам, кто-то стучал игровыми киями о пол, но каждый хлопок звучал в унисон. Вскоре хлопки слились в полноценную мелодию, и мой собеседник, ещё более неожиданно, смотря мимо меня в зал, на свой импровизированный оркестр, запел глубоким тембром с хрипотцой: