– И я с гордостью объявляю о награждении героя императорским орденом Святого равноапостольного князя Владимира!

То, что орден был четвертой степени, никого не смущало. В конце концов, высшие степени предназначались военным не ниже полковника и соответствующим им гражданским – никем из них Ратманов не был. Но на общем тоне ликования сие не сказалось. Зал взорвался бурными и продолжительными аплодисментами, а также криками:

– Ура! Браво Ратманову! Слава герою! Ура-а-а-а!!!

Отныне грудь вчерашнего бандита украшал покрытый красной эмалью и обведенный по краям черным кантом крест с вензелем великого князя Киевского. А помимо ордена Георгию пожаловали потомственное дворянство по Московской губернии, дали чин коллежского асессора, соответствующий аж восьмому из четырнадцати классов Табели о рангах, и пообещали денежную премию в размере двадцати тысяч рублей!

«Надо проследить, чтобы не заныкали мои денежки!» – первым делом подумал бы на его месте меркантильный коллега, а в прошлом и наставник Ратманова Двуреченский.

Но последнего на приеме в Кремле отчего-то не наблюдалось… Зависть? Нежелание поздравить подчиненного, который вдруг обошел по чину? Ведь Викентий Саввич стоял теперь в чиновничьей иерархии двумя классами ниже и, в отличие от Ратманова, должен был откликаться не на «высокоблагородие», а на «благородие» обычное. Или же просто тот был занят по службе – но тогда мог хотя бы сказать? Ах, этот Двуреченский!

Впрочем, не было рядом и еще двоих сослуживцев по сопровождению Романовских торжеств. Саша Монахов отсутствовал по вполне уважительной причине – выполнял где-то очередное секретное задание особенной государственной важности. Ну а Дормидонт Лакомкин по прозвищу Дуля был всего-навсего осведом, или стукачом, при сыскной полиции – таким присутствовать здесь было и не по рангу.

Так или иначе, но желающих поприветствовать героя было достаточно. Торжественная часть вскоре перетекла во вполне демократический «бюффет», где Георгий только и успевал жать руки всем желающим. А потом еле устоял на ногах, когда его едва не сбил один неуклюжий молодой человек. Правда, тревога оказалась по большей части напрасной – просто среди гостей затесался корреспондент «Московского листка».

– И этот тут, – констатировал Ратманов.

Хотя в том, что Кисловский не упустит возможности безоплатно поесть и в особенности выпить, вряд ли можно было усомниться.

– Вы знаете, Георгий, как фамилия нашего градоначальника? – спросил тот уже не очень трезвым голосом. – Знаете-знаете, просто отвечать не хотите. Его фамилия – А-дри-а-нов. А как фамилия вице-губернатора? Может быть, еще не знаете… Ус-ти-нов. Но тоже Адриан! Смешно же. А почему вы всегда такой серьезный?! – искренне возмутился журналист.

– Потому что в отличие от вас ношу один из высших орденов Российской империи! – вырвалось у Ратманова, и он отчетливо ощутил то, что можно было бы назвать головокружением от успехов.

«Та-а-к… Этого еще не хватало, – сказал он сам себе. – Кому-то пора на свежий воздух.»

Однако уйти посреди «бюффета», в особенности организованного в твою честь, никак не представлялось возможным. Тем более когда тот же самый вицегубернатор Устинов желал лично засвидетельствовать почтение, склонился к уху и произнес по секрету:

– Кстати, Георгий Константинович, только между нами… Поначалу ведь думали наградить вас Анной. Или Станиславом[14]. Но благодаря случаю с Осипом Комиссаровым[15] и публикации в «Московском листке», который все мы ненавидим, но тем не менее читаем… – он посмотрел вслед удаляющемуся нетвердым шагом Кисловскому, – получите то, что заслужили! Достойно, поздравляю вас!