– Я помогу, – бесцветным тоном пообещал он. – Не бойся. Дай ступню.

Замотала головой. Что он собирался делать? То за подбородок хватает, то ступню требует…

– Дай.

Безжизненные глаза полыхнули льдистым огнём. Нехотя подошла сама и дала отмыть ноги – постепенно пяткам стала возвращаться чувствительность, и я в полной мере осознала, как же сильно сбила их. Выругавшись непонятными словами, Кирино поочерёдно прикоснулся к каждой ступне, крепко сжимая, и беззвучно задвигал губами. Раскалённые иглы, оставляющие после себя мимолётную боль и жар, – и ран как не бывало.

– Дашься помочь ещё? – поднял взгляд то ли демон, то ли волшебник.

Вылечить и щёку не составило труда. А чтобы не пришлось снова спасать мои ноги, Кирино снял рубаху – ему она была уже без надобности – и ножом разрезал её на полосы, которыми обмотал мне ступни.

– Ты правда демон? – не выдержала я.

– Сложно сказать. Если вдаваться в подробности… – он одёрнул себя, вновь усмехнулся и жестом велел двигаться дальше. – Думай, как хочешь.

– Может, ты добрый волшебник, которого злые колдуны пленили, чтобы не помешал их коварным замыслам? Но ведь… это не так?

– Что ж, я хотя бы не похищаю девочек и не затаскиваю их в тёмный лес.

Кирино передёрнул плечами и ускорился. К разговорам душа – ежели таковая вообще имелась – у него явно не лежала, но я понимала, что держать язык за зубами ни к чему, особенно, если таким образом получалось отвлечься. А отвлечься ещё как стоило.

– Ты знаешь, кто мои похитители?

– Владеющие.

– Зачем им я? Я какая-то особенная, да?

Он кинул беглый взгляд через плечо.

– Не думаю.

Повисло молчание. Судя по односложным ответам, Кирино был сосредоточен на чём-то своём, очень важном, а мои попытки завязать хоть какой-нибудь разговор лишь раздражали, хоть виду он и не подавал. Поджав губы, чуть ускорилась и пошла впереди – дорога всё равно была одна, вдоль петляющего по оврагу ручья. Подняться по снова сделавшимся крутым склону вряд ли бы получилось, да и бессмысленно – деревья и кусты росли столь плотными рядами, что чащу по праву можно было назвать непролазной.

Обрушившееся на голову спокойствие из дара стало проклятием. Страх давал одну чёткую и понятную цель, кроме которой ничего не существовало. Бежать как можно дальше. А сейчас… сейчас невозможно было не думать. Как далеко я от дома? Где мои родители? Живы ли вообще? А нянюшка?..

– Кто твои родители? – неожиданно спросил Кирино.

– Грассэ, – я без труда назвала имя, но вот лицо всплыло в памяти мутным силуэтом. – Мой отец – Грассэ Ашэ, а мать – Ларице. Я жила… в Штольнях.

Голова внезапно разболелась так, словно из неё полезли раскалённые гвозди. Остановившись, обернулась к своему спутнику и опасливо глянула на него. Задумчивый взгляд блуждал по верхушкам сосен, но лицо при этом скривилось в странной гримасе отвращения и страха. Или чего-то, очень на них похожего.

– Где? – то ли искренне недоумевая, то ли попросту издеваясь, спросил он и посмотрел прямо, возвращая лицу бесстрастность.

Память услужливо подкинула вереницу улочек, рыночную площадь с высившейся над лотками и прилавками башней ратуши, крыльцо дома и двор, суетящихся слуг, родную светлицу, пяльцы на подоконнике и раскрытую книгу на скамье, сморщенные сухие руки нянюшки, улыбку матери, голос отца…

Кирино коснулся моего плеча.

– У тебя шок. Поэтому не получается ничего толком вспомнить. Но ты… постарайся.

Сглотнула сдавивший горло ком и медленно кивнула. Представить перед глазами карту, висевшую в кабинете отца, не составило труда.

– В Нитиро, – собралась с силами и выдавила из себя я. – Где-то совсем на границе с Коссэ.