– И ты решил прожить в сытости и благополучии, выдав немцам всё, что знаешь?

– Лена! Не вздумай доставать пистолет! – предупредил ей Трубачёв. – Нам лишний шум ни к чему.

– Сама знаю, – буркнула она в ответ.

– Ага, значит, вы готовы убить меня ради высоких идей?! Да чем вы тогда лучше немцев? Чем?

– Мы тебя убивать не будем, только свяжем, – ответил за всех староста класса. – Сейчас предпримем операцию, а потом решим, что с тобой делать дальше.

Антон с Ромкой быстро скрутили Дружинина и усадили у гусеницы танка.

– Кто пойдёт, командир? – спросила Лена.

– Ты, я, Роман и Антон с Валеркой. Приходится рисковать самой боеспособной частью нашего класса.

– Вояки хреновы. Желаю вам быстро найти свою смерть, а потом наступит мой черёд! – резко выкрикнул Димка.

– Зойка! У тебя шарфик был? Заткни рот этому недоноску, а то ещё будет орать и выдаст наше местоположение.

– Вот, держи, – подала она шифоновый шарфик – а то я не умею.

Косухина подскочила к однокласснику и, резко повернув его голову к себе, засунула ему шарф в рот.

– Тебе полезно, скотина, – злорадно заметила она, видя, как тот энергично замычал. – Посиди, подумай, может, ещё найдешь в себе силы измениться. Только не вздумай врать – меня не проведёшь! Я ложь за километр чувствую.

– Всё, девчонки, мы выходим. Смотрите, чтобы тут было тихо.

– Попить бы… – заметила Маша Луценко.

– Машунь, мы на обратном пути к роднику заскочим. Он тут недалеко. У нас и тары сейчас нет, куда воды набрать, – ответил ей Рудых.

Все пятеро преодолели километр пути довольно быстро. Уже стоя у самой опушки, они увидели на самом конце луга сгоревшую «Эмку» с открытыми дверями и «полуторку», возле которой лежало около двух десятков тел красноармейцев в разных позах. Трое немцев деловито сносили в «Ганомаг» винтовки и амуницию убитых, безжалостно шныряя по карманам погибших, остальные перебирали бумаги в кузове советского грузовика.

– Лена, ты заходишь с «морды» машины, Рома идёт на тех, кто в кузове, а я беру автоматчика. Главное – его быстро нейтрализовать, их пулемёт вон у бронетранспортёра стоит. Расслабились, сволочи…

– Только бы повезло… – проговорил Полуянов. – Чего смотрите? Кто из нас умеет стрелять?

– Сколько до них от опушки? Метров тридцать? – Ленка навскид оценила дальность до противника. – Есть мысль не выбегать, а залечь прямо здесь и садануть по ним. Пока они поймут, откуда именно стреляют, пока то, пока сё… помните, как в пейнтболе делали?

– А ты, голова! – одобрительно заметил Ромка.

– Тогда я беру тех, кто в кузове, а вы не зевайте с остальными, – предложил Трубачёв. – Приготовились… три, два, один – огонь!

В последующие две минуты каждый из них оглох с непривычки. Севке повезло: первая пуля, предназначавшаяся левой лопатке фрица, угодила тому в затылок. Немец беспомощно дёрнул руками и свалился мешком в кузов. Второй замешкался от неожиданности и получил сразу в грудь, а следом в горло. Ромке свезло меньше: сначала вражеская нога, затем живот и уже только потом грудь. Ленка, задержав кратковременно дыхание, умудрилась попасть одному немцу между глаз, а второго достала почти за «Ганомагом», попав вначале в спину, а затем, уже лежащему на земле, в голову. Первым из ребят пришёл в себя Валерка. Он воровато огляделся и, не найдя опасности, пригнувшись побежал к поверженным врагам. Получив в руки «МГшник», Рудых залёг под переднее колесо и затаился.

– Сев, ты как? – участливо поинтересовалась Ленка.

– В каком смысле?

– Ну, ты двоих людей убил.

– Это не люди, Косухина! Это – фашисты, поняла?! Сейчас кроме ненависти к ним я ничего не чувствую!