– Я полетел бы, – признался он, – да только один полет тянул триста гривен.

– Гринов? – вскинулся Антон. – Так дорого?

– Гривен, говорю! Это фантики украинские. Но тоже дорого. На наши бабки – полторы тысячи. Это, прикинь, всего за пятнадцать минут.

Антон тут же набросал на листе этажерку цифр – поделил рабочий день на пятнадцатиминутные интервалы, быстро помножил на сумму, названную Серегой.

– Кучеряво живут!

– А то! – Серега придвинулся к Антону поближе. – Я что думаю! – можно и здесь организовать такой бизнес. Купим аппарат, научимся летать, а потом знай себе – обслуживай клиентов.

– Или клиенток.

– Конечно!

– Вообще-то идея неплохая…

Они призадумались.

– ..Первые же дирижабли появились только в девятнадцатом веке, – продолжал урок Федюня. – В 1852 году француз Жиффар сконструировал управляемый аэростат, который и принято считать первой ласточкой в истории дирижаблестроения. – При этом устанавливались на небесных исполинах самые примитивные двигатели – паровые, газовые, бензиновые, но все чрезвычайно маломощные. Бывало и так, что винты раскручивались руками и ногами.

– Это что, – типа, велика? – сипло поинтересовался Крабов Миша, мальчик, которого Мишей никто в школе не называл.

– Можно сказать, и так. Простейшая цепная передача и ворот с педалями, – учитель с энтузиазмом кивнул. – Конструкции были, конечно, крайне несовершенными – быстро теряли газ, не отличались маневренностью и плохо справлялись с ветром, но изобретатели продолжали соревноваться. Уже в 1901 году инженер Сантос-Дюмон на одной из своих моделей поднялся в воздух и обогнул Эйфелеву башню. За это он получил денежный приз в сто тысяч франков.

– Ух ты! – восхитились ребята.

– А франк у нас сегодня сколько? – Антон покосился на Серегу.

– Франков вообще не стало, – на еврики перешли.

– Ну, если бы евриков сто тысяч, вышло бы не хило…

– А спустя всего двенадцать лет в Европе стали создаваться воздушные дивизионы, – дрожащим от волнения голосом возвестил Федюня. – Воюющие страны начали бомбить друг друга с помощью дирижаблей. Немцы бомбили Англию, англичане – Берлин…

– Я че-то не понял, – возмутился Кокер. – Почему одни иностранцы-то? А россияне чего дирижабли не строили? Тоже небось могли Берлин с Лондоном пофигачить.

– В нашей стране проект цельнометаллического дирижабля длиной в двести десять метров представил Константин Эдуардович Циолковский. К сожалению, тогдашнее правительство посчитало нецелесообразным выделить деньги на постройку.

– Вот уроды!

– Потише, пожалуйста! – Федюня движением экстрасенса воздел руку.

– А че тише-то! – забазлал Васена. – Вечно так! Как воевать и припахиваться, все наши кирзачи, а как открытия какие или еще что, так дуля с маком. Берлин-то – не Жираф ваш брал.

– Ну, во-первых, не Жираф, а Жиффар…

– Какая, блин, разница! На нас ездят, а мы терпим. Нефть вон направо-налево разливаем. Прям пивнушка, блин!

– А тебе че, жалко? У нас, может, этого добра под завязку! – хмыкнул Кокер.

– Ослина, блин! Я про другое! – Васена молотнул себя по шее. – Хомут-то не надоело таскать? Все другим да другим!

– А ты не давай, – фыркнул Кокер. – Без тебя давалок хватает.

– Че ты сказал?

– Ты, с понтом, не слышал?

– Умней паровоза стал? Я тебе рельсы живо поправлю.

– Поправлял один заправляла! Потом на лекарства всю жизнь работал…

Федюня растерялся.

– Пожалуйста, тише! Ребята!..

Изящно проголосовав, с места поднялся Сэм.

– По сути народ прав, – хорошо поставленным голосом сообщил он. Обращался, как показалось Сергею, больше к окружающим, нежели к учителю. – Этим летом я был в Европе, так вот в Париже мы заехали в один музей – Дом Инвалидов называется. И вот какая деталь, Федор Тимофеевич: в экспозиции Второй Мировой войны выставлены немцы, поляки, англичане, французы – словом, все, кроме наших русских солдатиков. Нехорошо получается.