– Жутко хочется кофе с пряниками, – вздохнула Лена, рассматривая сувенирную собачку на задней панели автомобиля, в который они уже десять минут упирались носом. От постоянных дерганий голова собаки начинала бестолково болтаться.

– У меня есть сливы, будете?

– Я буду все, что не предложишь. Сливы? Где ты их взял? – удивилась.

– В супермаркете, вчера. Они импортные, но вроде ничего.

– А, – Лена махнула рукой. – Давай, что есть.

Вадим потянулся к «бардачку», и рука случайно коснулась ее ноги. Она резко, слишком резко дернулась в сторону. Рывок получился нарочитым, как будто ей это было неприятно, брезгливо. Она не хотела, но это получилось само собой.

– Извините, – сконфузился стажер. – Я не хотел.

– Я тоже, – сказала и поняла, что фраза прозвучала двусмысленно и ужасно глупо, и это усугубило ситуацию.

– Я случайно.

– Я тоже.

Тут произошло странное. Не успела она опомниться, как мягкие губы стажера впились в ее губы, а руки его, теплые, чуть шершавые обхватили лицо. Он целовал нежно, чувственно, будто прорастая нервами, молекулами, каждой клеточкой, каждой волосинкой на коже, вбирая в себя ее запах и теплоту. Эти ощущения поглотили ее волю. В эту минуту оба словно прятались друг в друге, сливались, становясь одним целым, и не сразу услышали, что сзади надрывно сигналят.

Громогласный звук клаксона вернул в реальность. Путь впереди был расчищен, теперь пробку создавали они. Вадим вцепился руками в руль, нажал на газ и машина с диким ревом рванулась вперед, оставляя произошедшее в нереальном, в невозможном, в несбыточном.

До офиса ехали, не разговаривая, смущенно-виновато, оба боясь объяснений, пугаясь понимания чего-то, чему понимания ни у одного из них не было.

Когда подъехали к серому зданию Следственного комитета, Лена торопливо схватилась за ручку.

– Постойте, я вам открою.

– Я сама. И вообще… не надо…

– Что не надо?

– Ничего этого не надо… Я уже говорила… в прошлый раз…

– Почему?

– Потому. Потому что такое уже было. На одни и те же грабли наступать я не собираюсь, – и тут же перейдя на «вы», – для вас, как и для меня на первом месте должна быть работа. А все эти сопли и слюни ни к чему, они только мешают. Однажды я уже из-за этого работу бросала, больше не собираюсь.

– Так и не надо…

– Нет, – оборвала. – Я все сказала.

Толкнула дверь и вышла из машины.

Шли рядом, молча, с каждым шагом отдаляясь друг от друга, разрывая, разделяя то проросшее, что было немногим ранее. Почти физически чувствуя это. Боль? Нет еще. Досаду? Нет уже.

Войдя в кабинет, Лена первым делом направилась к чайнику.

– Будешь кофе? Или может чай? – спросила так, будто и не было между ними ничего этим утром. И это было обидней всего.

– Не хочу, – буркнул стажер, стукнул рукой по голове китайского болванчика и упал на стул.

– Ну и зря. – Лена присела, открыла тумбочку, заглянула, вынула бумажный пакет, развернула. – Ух ты, сухарики!

Через минуту кабинет заполнил аромат горячего кофе, который исходил из двух одинаковых синих чашек. Одну из них Лена поставила себе на стол, другую протянула стажеру.

– Я не буду.

– Ты приглашен. – Поставила кружку и вынула из пакета сухарик. – Должна же я тебя отблагодарить за так и не съеденные сливы.

– Смеетесь? Вам смешно.

– Просто я веду себя адекватно. – Лена отхлебнула кофе, и выражение блаженства отразилось на ее лице. – Пей, утренний кофе имеет вкус счастья.

– Да уж.

Через полчаса, когда следственная бригада собралась полным составом, терпкий запах кофе еще витал в воздухе.

– Ну что, начнем? – Она оглядела собравшихся, будто собирая всех в кучу. – Итак, что мы имеем? Убийство на пустыре. Труп обнаружен предположительно в 7.30. Свидетелей, я так понимаю, у нас, кроме Бережной, нет. Правильно? – посмотрела на Котова.