Её собственная квартира была оформлена в стиле минимализм, что нашло своё воплощение в просторных и светлых комнатах, многофункциональной мебели и отсутствии узоров и рисунков на отделочных материалах. Порой ей не хватало буйства жизнерадостных красок в интерьере родного дома, расписанных стен с геометрическими рисунками, скопления антиквариата и комнатных растений в каждой комнате. С каждым шагом по длинному холлу, стены которого были завешаны семейными фотографиями, Мередит всё больше и больше чувствовала себя подростком, вернувшимся домой после школы. Это неизменно сказывалось на её противостоянии с отцом: Мередит теряла свой голос, не могла найти нужных слов и аргументов в поддержку своей независимости и самостоятельности, в то время как отец становился невыносимо требовательным и непреклонным. Каждый из них окунался в прошлое, вспоминая прошлые недоговорки и обиды.

Подобные вечера с ужином на террасе их дома устраивались раз в неделю. Отец, как обычно, сидел во главе стола, а мама порхала от одного конца стола к другому, подавая ему то или иное блюдо.

Всё начиналось с разговора, который неизменно повторялся между отцом и Мередит почти каждую встречу.

– Ты опоздала, – сухо начинал отец.

– Выбирала вино к ужину, – лгала Мередит.

– Тебе алкоголь важнее времени, проведённого с матерью?

– Ты знаешь, что это неправда.

– Мама сегодня целый день стояла у плиты, чтобы накрыть на стол.

– Я предлагала пойти в ресторан, чтобы не напрягать маму лишней работой.

– Могла бы позвонить и предупредить об опоздание. Это лучше, чем заставлять нас ждать тебя.

– Я не думала, что настолько задержусь.

– А в остальное время, что мешает тебе позвонить? Мама места себе не находит, волнуется о тебе.

– Я не звонила, потому что знала, что мы встретимся на этой неделе.

– Это не оправдание.

– Мартин, пожалуйста, – тихо отзывалась мама, сжав его руку. – Как дела на работе, Мередит?

После этого ничто не могло изменить накалённую атмосферу, в которой они находились. Потрясающий вид на океан и шум волн раздражали, а встреча закатов, от которых обычно замирало сердце Мередит, проходила в гробовой тишине и в ожидании новых стычек. Восхищение природой уходило на второй план.

Спустя какое- то время они с мамой могли позволить себе повседневные обсуждения последних новостей и медленно- продвигающегося ремонта. Насупившись, и приняв наиболее мрачное выражение лица, отец обычно слушал их беседу, иногда прерывая своё загадочное молчание одобрительным или осуждающим хмыканьем. Несмотря на показную злость, Мередит замечала интерес в его глазах.

Часто Мередит задумывалась о том, что сложилось бы иначе, если бы папа умел выражать свои эмоции и мысли без привычного нападения на собеседника. Возможно, они смогли бы подружиться. Она бы с удовольствием присоединилась к сегодняшнему ужину и рассказала родителям правду о своей работе. Окончив университет, она начала свою практику психолога. Первое время ей казалось, что она была рождена для этой профессии. В конце концов, что может быть лучше, чем помощь людям в трудные для них минуты, в поиске смысла жизни и в восстановлении увядших чувств в отношениях с партнёром? Ответ не заставил себя долго ждать: собственное психологическое и моральное здоровье. Её эмпатические способности делали из неё действительно хорошего профессионала, но одновременно становились причиной для собственного недомогания: она слишком близко принимала к сердцу чужие проблемы, зачастую забывая о своих базовых эмоциональных потребностях. Мир в её глазах теперь был лишённым ярких красок, а порой просто ужасал её своей жестокостью и склонностью к несправедливости.