Я поняла, что только что стала, как говорила моя мама, сиротой при живых родителях. Папы след давно простыл, его словно никогда и не было в моей жизни. А мама… она просто была и позволяла ее обслуживать в благодарность за мое появление на свет…

—Смотри у меня, дуреха, —прошипела мама, глядя на меня полным отвращения взглядом. —Ишь, возомнила о себе, козявка.

Когда ужин был готов, я положила себе порцию в отдельную тарелку и ушла в свою комнату, чтобы не садиться с мамой за один стол. Противно было на нее смотреть. Я ждала, когда она закончит, чтобы поужинать в одиночестве. Но моим планам было не суждено сбыться.

Через несколько минут я услышала, как открывается дверь, и мама вскакивает с радостным возгласом:

–Гоша! Родненький, ты пришел ко мне, я так ждала тебя!

Она забегала вокруг любовника, что-то воркуя. Он лишь довольно сопел, довольный таким душевным приемом. Потом потянул носом:

–Картошечка на сале… есть еще?

–Вика, зараза ты такая, почему так мало нажарила? Быстро пожарь еще, мой Гошенька голодный пришел. Кому говорят, шевелись быстрее! – мама вбежала ко мне в комнату и увидела на подоконнике тарелку с картошкой, которую я не успела, на свою беду, съесть. Мамины брови сошлись на переносице:

–Крыса… от меня с Гошей жратву прячешь, да? Давай сюда, ты не заслужила.

Она забрала тарелку и пошла разогревать. Я слышала, как Гоша довольно чавкал, нахваливая картошку и хвастаясь, что заработал сегодня много денег. Голос мамы сразу стал заискивающим и просящим:

–Гошенька, милый мой… если тебе не жалко, можешь дать мне копеечку? Вон, сапоги совсем прохудились, а я еще и девку эту кормлю неблагодарную. Ну, сколько не жалко, а?

Гоша помолчал, потом что-то шепотом сказал маме. Я разобрала только:

–Ей терять нечего, все об этом говорят.

–Да как у тебя язык повернулся такое сказать? – мама всхлипнула. – Она же еще мала, нос не дорос.

–А для этого и не надо быть взрослой бабой, – похабно засмеялся Гоша. – В общем, смотри. Я тебе предложил, как решить твой вопрос. Хочешь его принять? Так я тебе тогда дам деньги и на пальтишко приличное, и золотишко даже прикупишь. Ну, что скажешь, Лидуся?

Мама выскочила на веранду, Гоша последовал за ней. Я слышала, как они спорили друг с другом, потом мама вернулась и непривычно ласковым тоном спросила:

–Хочешь прокатиться на машине? Гоша сейчас тебя отвезет, покатаетесь и вернетесь.

Я заметила, как мама прячет в кармане халата несколько купюр.

–Откуда у тебя деньги? —спросила я. Мама нервным жестом поправила растянутый ворот свитера:

–Не твое дело, добрые люди дали. Поезжай с Гошей, он хочет тебе кое-что показать. На машине отвезет и привезет.

–Ты так и не поняла? – прошипела я, глядя на маму испуганными глазами. – Это он меня тогда… когда тебя дома не было. И ты хочешь сама меня отдать ему? За что ты так со мной?

–Не говори глупостей, —мама не хотела смотреть в мою сторону. – Иди, нам надо на что-то жить. Просто покатайся с Гошей, и все. Он хороший, ничего плохого тебе не сделает.

В наш разговор самым бесцеремонным образом влез Гоша, который потащил меня на крылечко. Я по опыту знала, что кричать мне не стоит, он мог легко меня покалечить.

Усадив меня в салон авто, он хмыкнул:

–Не бойся, замерзнуть не дам. Помнишь, как было горячо?

Я сжалась от ужаса, вспомнив тот день. От Гоши несло перегаром и немытым телом, от чего хотелось блевануть.

«А ведь мама прямо радуется, когда ложится с этим боровом», —думала я, с отвращением изучая его со спины.

Спустя десять минут езды Гоша остановился в перелеске, где не было ни единой живой души. Подумав, оставил «печку» включенной и полез ко мне, на заднее сиденье. Я выставила перед собой руки, хотя понимала, что его этим не удержишь, он только раззадорится. Когда я почувствовала, как его лапищи лезут мне под платье и стягивают с меня белье и теплые лосины, закричала от бессилия и страха. Гоша только ухмыльнулся: