Я понимала, что это моя лебединая песня – хоть и звучит это банально.

Возвращаться я хотела одна. Мне казалось, будет лучше, если эта сказка, так называемый курортный роман, – эти слова она произнесла с горечью, – закончится там же, где это случилось. Но Сережа настоял поехать вместе. Правда, он не знает моего телефона и адреса. И, главное, не знает о моем решении не продолжать нашего знакомства. Вот и вся история.

Рита снова села рядом, кутаясь в шаль. В этот момент она была похожа на мотылька, бесстрашно прилетевшего на огонь, который жестоко опалил ее нежные прозрачные крылышки.

Да, дорогая подруга, твоя курортная история не закончилась, это точно. Она, похоже, в самом разгаре.

– Ритуля, но почему оно не может продолжаться? Ты – не замужем. Он… Да, ты не сказала, он, что, женат? Действительно, ну как же я сразу не догадалась – конечно, он женат…

– Да, Оль, женат. Хоть и говорит, что они на грани развода и он не уходит от жены только из-за сына, которого очень любит. Но они все, наверное, так говорят, заводя интрижки на отдыхе…

Не знаю, я уже ничего не знаю… – Ритка положила мне голову на плечо и надолго замолчала, вздыхая так протяжно и шумно, что сердце обрывалось от жалости.

– Ритуля, ну успокойся, всё будет хорошо. Всё наладится, – я гладила подругу по ее непослушным завиткам и ощущала себя мамой, которой жалуется ее дочь – на парня, переставшего звонить…

Н-да, «наладится». А как наладится, если всё так запутано?! Если, кроме чувства, что их связывает, есть еще и его жена, может и нелюбимая, но законная, и ребенок, который уж точно ни в чем не виноват… Ну почему же моей Ритке так не везет с мужиками?! Или притягивает она к себе таких? Горе мое луковое…

Итак, Ритка беременна. Сказала ли она Сереже об этом? Хотя как? Они ведь не видятся. Рита сдержала-таки данное себе обещание – прекратить всякие с ним отношения. Я видела, как мучило ее желание позвонить Сергею, встретиться с ним. Она скучала по нему до умопомрачения. Я, когда бывала у подруги, видела их фотографии на столе. Она – везде смеющаяся, загорелая, стройная, лучащаяся светом. И он – молодой, сильный, с обаятельной улыбкой.

Она очень тосковала по Сереже. Когда я говорила Ритке, не в силах видеть, как она страдает, что, может, зря она так резко всё оборвала, Рита всегда отвечала: нет, не зря. Ведь там ребенок. Она не может оставить его без отца.

Теперь же оказывается, что без отца останется другой ребенок – ее собственный. То, что аборт Рита делать не собирается, – было понятно. Ее беременность была шансом – одним на миллион. И Маргоша ни за что на свете не упустила бы его. Эх, Ритка, Ритка, ну почему всё так безысходно? Когда же ты, дорогой мой человечек, обретешь снова семью, счастье, душевный покой? Я очень надеялась, что с появлением малыша она обретет счастье – счастье материнства.

Ничего, выдюжим! – сказала я себе. Мы с Костиком поможем, она ведь – как сестра нам, а нашим детям – тетка. У нас в кладовке и кроватка мальчишек сохранилась, и манеж, и стульчик со столиком. Да и вещей полно. Что ж мы втроем одного ребенка не поднимем?! Наши пацаны уже большие, будет Риткино дитя им братишкой или сестричкой «двоюродной». Они тетю Риту обожают, а уж ее ребеночка тем более будут любить.

Итак, решено, рожаем!

Когда я все обдумала и разложила мысленно по полочкам, мне стало легче. Хотя и смешно, будто это я, незамужняя и беременная, решала, как быть дальше. Но Ритка была не чужой мне, и я переживала за нее как за родного человека.

Ритка, как только узнала о своем положении, сразу бросила курить. Беременность протекала относительно благополучно. И это при том диагнозе, что когда-то поставили ей врачи. Она переносила ее стойко, начиная постепенно округляться, уже стало заметно аккуратный животик. Лицо «украсили» светло-коричневые пигментные пятна, впрочем, совсем не портившие его. В Ритке появилась та особенная грация, которая бывает только у беременных женщин. Она светилась изнутри тихим и спокойным светом – обладания тайной мироздания. Я смотрела на Ритку и видела в ней себя, когда ходила своими мальчишками. Вспоминала, как мне хотелось все время чего-нибудь: то шашлыков, то винограда, то зеленых мелких яблочек сорта белый налив – и это в мае. Я любила грызть их с солью – такая вот блажь. А Костик обегал близлежащие магазины в поисках того, что мне вдруг, среди ночи, захотелось съесть. А те самые яблочки, зеленые, он попросил привезти из Средней Азии знакомого летчика. Тот понял друга, потому что его собственная супруга в «интересном положении» возжелала дыньку-«колхозницу»… в январе.