— Разрешив таскать себя за руки в разные стороны? — спросила я.

— Нет, — Ахо снова сел, обернув хвостом лапы. — Запретив себе говорить и договариваться.

Я молча уставилась на уходящие в темноту ступени. Лестница вела вниз, красивая и широкая, с ворсистым ковром на ступенях и зимними букетами из сухоцветов на сгибах перил. Где-то сбоку был проход в покои хозяев, и там, в одной из комнат, в которой я никогда не бывала, жила Присцилла.

Если я сейчас возьму и заявлюсь к ней, прихватив по дороге один из канделябров, и попрошу защиты, потому что мне приснился нехороший сон, боюсь, строгая леди дель Эйве возьмет меня за ручку и лично отведет в библиотеку. Разбираться с тем, что я натворила, если я действительно что-то натворила. А потом, пожалуй, заставит остаться там на ночь и написать двадцать страниц реферата на смежную тему. Для общего развития, тренировки концентрации, усидчивости и твердости руки.

Нет, пожалуй.

Я фыркнула, и моргнула, и вытянула ноги вперед.

За моей спиной, за несколькими декоративными колоннами, в стене, украшенной картинами, я знала, была еще одна дверь — скромная, почти потайная, вписанная в узор лепнины так, что если не знаешь, что она там есть, то найдешь, лишь случайно открыв — или если она сама откроется, пропуская кого-то, не слишком подходящего этому миру скромной, сдержанной роскоши.

— Ну что же, леди Лидделл, выбрали, куда мы пойдем?

— Мы? — я приподняла одну бровь.

— Я следую за вами тенью, — напомнил фэйри. — По договору и приказу моего хозяина. Это часть нашего с вами сотрудничества, леди Лидделл, — напомнил он и зевнул, показывая зубы, как делал всякий раз, если я начинала его раздражать. — Взаимовыгодного сотрудничества, полезного и приятного для обеих сторон. Вдруг вы упадете с лестницы или провалитесь в очередное зеркало, леди Лидделл? Мой хозяин очень расстроится, — мне показалось, что фэйри начал язвить. — Сломанных игрушек в его жизни было предостаточно, а вы, думаю, несколько отличаетесь от какой-нибудь нарядной куклы, починить которую просила его сестра.

Я отмахнулась от него, встала и сделала пару шагов в сторону от лестницы, туда, где пряталась дверь.

— Я надеялся, что вы пойдете в библиотеку, — Ахо нырнул через тени и оказался передо мной. Он задрал голову вверх, рассматривая одно темное, чуть блестящее зеркало, затесавшееся среди нескольких портретов и пейзажа с пустошами.

— Только не библиотека, — я содрогнулась, разглядывая то место, где прятался вход на черную лестницу.

— Не бойтесь, я пойду с вами, — в голоске Ахо, раздававшемся, как всегда, откуда-то со стороны кота, морда которого оставалась почти неподвижной, прорезался странный энтузиазм.

Еще лучше!

— Только учти, что мне совсем не нравится твоя компания, — раздраженно сказала я. — Даже когда ты пытаешься мурлыкать или гоняться за лентами, я помню, что ты только притворяешься котом. Эта маленькая ложь несколько снижает степень доверия, знаешь ли.

В ответ мне, кажется, раздалось приглушенное урчание — совсем не кошачье.

Потайная ручка, наконец, нашлась, и я попала на еще одну лестницу — более темную, без окон, деревянную и узкую. Единственным ее украшением были добротные перила с резным узором. Ступени, как ни странно, не скрипели, а в воздухе пахло не затхлостью и пылью, а деревом и еще немного — дымом. Куда уютнее, чем там, в парадной части. Потолок здесь был заметно ниже и без украшений.

— Покажи мне, где живет Ренар, — попросила я у Ахо, не опуская взгляд. Мне очень не хотелось споткнуться и уронить свечу, потому что окна здесь были закрыты, кажется, ставнями, и без свечи я тут ноги переломаю. Кот вдруг лег так, что мне пришлось его перешагивать. — Это что, попытка высказать осуждение?