Кто из них двоих перебрал с выпивкой – юбиляр или друг-конкурент? Бред какой-то. Но юбиляр был достаточно опытен, чтобы не выбросить карточку с конвертом. Сделав мысленную заметку позже осмотреть те ещё раз, просканировать и, возможно, отдать своим ребятам на экспертизу, он убрал их в один из сейфов. А теперь можно было и отдохнуть.

– Вот раскадровка. Правда, сценарий не закончен, – призналась Марина.

– Давай поглядим… – Хлоя взяла у неё пачку листов.

Послушав совета главной Музы, на сей раз Марина не только записала сюжет придуманного сна, но и зарисовала. Так работать было привычнее: где не справлялись буквы, там на помощь приходили линии, штрихи, пятна.

На второй консультации Марина чувствовала себя увереннее. Ровно до тех пор, пока Хлоя не сняла очки и не начала протирать их платком; вид у неё был уж очень задумчивый.

– Что-то не так?

– Да нет, всё так, – откликнулась Хлоя. – Даже слишком так. Вымысел слишком похож на реальность.

– В смысле? То есть… кто-то реально дарит и продаёт сны? – похоже, Марина со своим сценарием изобрела велосипед, открыла Америку и разгадала секрет Полишинеля. Медаль ей за это! Из фольги. Или даже меньше, полмедали: сценарий-то недописан, история юбиляра и его подарка забуксовала, ведь Марина пока не продумала механизм «снов на заказ». Зато сноходцы, видимо, давно всё продумали и реализовали.

– Откуда бы иначе у нас был бюджет на зарплаты и стипендии? – пожала плечами Хлоя. – Есть, конечно, и меценаты, но клиентов – большинство.

– Э-э-э, я думала, Музы создают сны, чтобы донести до людей что-то важное…

– Это правда. Но не вся. Куратор, полагаю, рассказал тебе об одной части нашей работы: навевать сновидения людям с богатым воображением и творческой жилкой – такие люди неосознанно помогают нам поддерживать башню и бороться с кошмарами. Проснётся творец вдохновлённым, создаст произведение о, например, ограблении во сне или о лечении через сны, его аудитория тоже станет больше думать о снах… Однако есть и вторая часть работы Муз: показывать людям во сне то, что они хотят увидеть.

– И они за это платят?

– Охотно и щедро. Мы можем дать то, что недоступно им наяву.

– Но это же всё ненастоящее! Кто станет платить за иллюзию?

Во взгляде Хлои промелькнуло сочувственное умиление – так смотрят на ребёнка, который спрашивает, почему солнце всходит и отчего ветер дует:

– Поразительно, как часто люди платят за иллюзии – зачастую гораздо менее реальные, чем срежиссированные сны…

Марина замолчала, переваривая услышанное. Если бы её мозг мог заурчать от несварения, он бы непременно это сделал.

– А если клиенты захотят… странного?

Пронзительно-голубые глаза Хлои блеснули, как блестит выскользнувшая из ножен сталь. Но Муза не сердилась – скорее, оценивала и взвешивала. После паузы ответила:

– Если захотят неприемлемого, они не смогут нас ни заставить, ни даже найти.

– А если запомнят в лицо? Тогда смогут составить фоторобот, заплатить за розыски, – Марина вспомнила, как сама рисовала знакомых сноходцев, пускай и неудачно.

Хлоя снова помолчала. А Марина порадовалась, что бурящая сила взгляда была нематериальна: иначе в её теле уже было бы с десяток не запланированных природой отверстий.

– Об этом мы обычно говорим не на консультациях, а позже. Но ты задала правильные вопросы, и они не должны остаться без ответов. Слушай, запоминай и постарайся понять: то, что люди видят во снах, – не точное отражение яви. И оно легко стирается из памяти.

…приятно просыпаться самой, когда выспишься всласть и уже просто не хочешь валяться в постели. Неприятно просыпаться по будильнику. Но хуже всего, когда тебя «просыпают». Марина ещё о многом хотела расспросить Хлою, однако обнаружила себя в собственной кровати, уставившейся в потолок. Похоже, время некоторых уроков пока не пришло.