–Забрать никак?

–Ну ты шутишь, что ли? Вообще под предлогом смерти не пойду.

–А предлог-то имеется… – даже не черный, а туалетный юмор, но самый подходящий и расслабляющий, учитывая обстоятельства. После обсуждения нашего безвыходного положения было принято решение поехать ко мне, а там уже думать, что делать дальше. Через полтора часа мы наконец вошли в мою квартиру. Я чувствовал себя невероятно измотанным, виски был очень кстати.

-Тебе один к одному с колой или только со льдом?

–С колой, – небрежно кинул Артур. Я разлил виски по стаканам с содовой и, усевшись на диван напротив, попытался завязать давно созревший разговор:

–Я отправил все твои результаты своим знакомым врачам в Петербурге и здесь, тебя записали на консультацию к одному очень толковому онкологу. Прием уже через два дня, после встречи с ним можно будет обсуждать стратегию лечения, – четкие и простые действия мне казались лучшим решением в тот момент.

–Оперативно, – как-то очень туманно произнес Артур. – Ну, как скажешь, результаты на руках, и тебе виднее, как поступить, – заключил он.

–Тогда до среды постараемся не делать глупостей, а там – как карта ляжет.

–Эх, да мне по барабану, если честно, делай, как знаешь. Есть пара других мыслишек в голове.

Разговор этот дальше был все более туманным и кончился на допитой бутылке виски. Мы разошлись спать, и я еще долго не мог уснуть, хотя алкоголь упорно меня тянул в долину безмятежных сновидений. Ворох мыслей и безосновательных предчувствий не давали мне покоя. Сейчас я уже не помню, в какой именно момент все покатилось снежным комом, и я перестал оглядываться назад, но где-то здесь все и началось.

Я открыл глаза посреди ночи от странных отрывистых звуков где-то в глубине квартиры. Не поняв, что это и откуда они, снова заснул. Сквозь сон мне показалось, что дверь моей комнаты открылась и кто-то вошел. Проснулся я от сильного толчка в плечо и истерического смеха. Посмотрев через плечо, я увидел Артура. Он стоял над моей кроватью и смеялся. Точнее, даже не смеялся, а как бы резко и отрывисто навзрыд глотал воздух ртом, с сардоническим оскалом на лице. У него слезы текли ручьем, подбородок дергался, и он задыхался. Я перепугался и попытался встать, но он резко сел на край кровати и разрыдался окончательно, долго и истерически смеясь при этом. Я сидел, отведя глаза куда-то в сторону, и просто держал его за плечо. Я понятия не имел, что сказать… Как-то неожиданно выбивает из колеи вид плачущего взрослого мужчины. В ходе этого своего небольшого первого припадка он постоянно выкрикивал, что совсем не хочет умирать, что еще не пожил, что у него нет детей. Я пытался его успокоить и заверял, что все будет отлично. Как это отвратительно: уверять человека в подобном, зная, что он может умереть, но как это необходимо. Когда он успокоился, мы снова сели за стол и открыли вторую вчерашнюю бутылку. Так и начался день – со вчерашнего стакана.

–Я хочу что-то оставить после себя, – произнес он уже спокойно, но все еще как бы глотая слова, – Не просто деньги, а что-то настоящее. Я хочу детей! Ты поможешь ей воспитать моего ребенка, мы хотим с ней детей! – выпалил он.

Я вообще перестал что-либо понимать. Точнее, ушам не верил. Может, я еще не протрезвел? Он всю ночь не спал и уже похоронил себя. Хотя минуточку… каких детей?.. Кто «мы»? Они с Миленой не хотели сейчас детей…

–Осади! – крикнул я с выпученными глазами. – Мы с тобой вчера не обсудили ничего толком, а ты уже похоронил себя! У тебя есть шанс на выздоровление, мы это обсудили!

Обсудили – не обсудили…В моем выкрике никакой логики не было, впрочем, как и в его воплях о детях. Просто я был окончательно сбит происходящим с толку. Вчера мы с ним ничего не обсудили, конечно. Да и нечего особо было обсуждать. Как я и говорил Артуру, я отправил все его медицинские документы знакомым врачам, и предварительные выводы были, мягко говоря, скверные. Один из врачей прямо сказал, что прогнозы неутешительные.