– Мы в расчете?

– Да, – подтвердил Скупщик.

– Прощай.

– До встречи.

– Уверен, что я вернусь?

– Обязательно.

– Посмотрим.

Я нащупал в стене нишу, спрятался в ней и замер, пропуская мимо себя довольного, как объевшийся оборотень, лысого. А услышав ехидное:

– Долго будешь стоять? – покинул убежище и вошел в комнату. И по взгляду понял, что старик не рад меня видеть. Впрочем, я стал привыкать к тому, что не вызываю восторга.

– Тебе нечего мне продать, – хмуро сообщил Скупщик. – Пока.

– Я и не собирался.

– Тогда зачем ты здесь?

– Поговорить. – Я уселся на стул, еще хранящий тепло лысого, и приятно улыбнулся. – А правда: зачем тебе зло?

И мысленно поздравил себя с идеальным началом разговора: мне удалось удивить собеседника. Старик поднял левую бровь, пожевал бледными губами, но ответил:

– Ты знаешь, что такое зло?

Судя по всему, его не часто баловали задушевными разговорами.

– В философском смысле?

И снова – в точку.

– Прекрасный ответ, – медленно ответил Скупщик, машинально поправляя шейный платок. – Все знают, что зло – всего лишь слово, означающее некое действие. Но действие имеет другое имя: убийство, насилие, предательство… И это все – зло. Всякий раз, когда совершается убийство или насилие, вокруг становится немного темнее. Незаметно. Но становится. Иногда мимолетно: пробегает тень, которую тут же смывает светом. Иногда – навсегда, делая весь мир тусклее на мизерную долю… Совершивший зло человек делает все вокруг темнее, просто наш мир силен и пока справляется… Черный огонь зла поглощает равное количество света, обретая силу Тьмы. Я забираю эту силу и продаю тем, кто способен управляться с ней.

– А их собственная сила? – кашлянув, спросил я.

– Тоже есть, – кивнул Скупщик. – Но чем больше, тем лучше, разве не так? – Он повернулся и повел рукой вдоль стены: – Посмотри на мою коллекцию. Здесь, разумеется, далеко не все, только лучше образцы. Самые насыщенные… Посмотри!

И я вздрогнул во второй раз, поскольку только сейчас разглядел за его спиной стеллажи темного дерева, уставленные склянками, мензурками, колбами и бутылочками с запредельно темным содержимым. Внутри одних флаконов вился черный газ, в других зло достигло концентрации жидкости, в третьих, самых пыльных, напоминало густой сироп. Наверное, где-то там, в глубине коллекции, лежали и глыбы зла, но я их не видел.

Зато понял, что слова, которые собирал Скупщик, обращались в саму Тьму.

– А вот и сегодняшний улов, – он повел перед собой рукой, и посреди стола, прямо под лампой, появилась колба тонкого прозрачного стекла, внутри которой билось миниатюрное темное облачко. – У меня большие надежды на этого клиента. – Скупщик задумчиво провел пальцем по стеклянной пробке, проверяя, надежно ли она закрывает колбу. – Он принесет много интересного товара. Он прирожденный убийца.

И эти слова напомнили мне о деле.

– Пару месяцев назад пятнадцатилетней девочке Ольге вырезали сердце, – произнес я, глядя старику в глаза.

– Та история попала в газеты, – ответил он, выдержав мой взгляд.

– Ты покупал зло ее убийства?

– Почему я должен отвечать?

– Потому что я кое-кого ищу.

– Не буду спрашивать, зачем.

– Благоразумно.

Мы помолчали. Он просчитывал варианты, я ждал ответа. Потом он стал прикидывать, сможет ли выдержать пытки, если проиграет схватку. Потом мы вместе подумали, что после пыток я его убью, магазин сожгу, уникальная коллекция погибнет, и невыносимая мысль ее потери заставила Скупщика сделать правильный выбор.

– Я покупал тьму того убийства, – сообщил он, глядя на меня холодно.

– Кто продал?

– Не могу сказать.

– Если ты боишься убийцу, это обстоятельство скоро изменится, – произнес я. – Наша встреча станет для него последней.