А, раз так, никакой поиск и никакой человек не напрасны.

Потому что самый примитивный, ничтожный и, казалось бы, ненужный человек может в какой-то момент своей жизни о чем-то сказать. И это может оказаться мнением, важным для кого-то из нас, а, может быть, и для всех. С другой стороны, самая никчемная и, казалось бы, ненужная вещь, растение, дерево, живая тварь может в какой-то момент произвести на человека, на любого из нас, впечатление и повлиять на нашу бессмертную оценку жизни.

А вообще все главы-эссе этой книги написаны по материалам моих встреч-бесед в клубе «В поисках смысла», которые я веду уже четыре года в московском культурном центре «Атом» Хорошевского района. Видеозаписи этих бесед выкладываются в Интернет и их можно посмотреть, набрав название темы в Яндексе или в Гугле.

Герман Арутюнов

В обыденной жизни окружающий нас духовный мир для нас закрыт. Почему люди в Бога не верят? Потому что они думают: где он, Бог? Мы его не можем ни потрогать, ни почувствовать. Люди, которые верят в Бога, они и не сомневаются, потому что ряд обстоятельств их привел к Богу, открыл его для них, и они это почувствовали.

Почему Василий Каширин, дед Горького, верил в Бога? Потому что, когда он был маленький, его дед в свою очередь брал его с собой на крестный ход. И мальчишка в какой-то момент на крестном ходе почувствовал открывшийся ему на миг духовный мир… Это незабываемо! Если такое вдруг возникает, то уже не надо думать, есть Бог или нет, вы уже знаете: ЭТО есть.

Вот хоть что там, какой бы ни был атеизм вокруг, вас уже не собьешь, потому что вы уже соприкоснулись. У меня, например, прикосновение к божественному произошло через спорт. Я с детства занимался легкой атлетикой, прыгал с шестом. А начал так. Когда мне было лет 12, я шел мимо стадиона и сквозь решетку забора увидел, как тренер стоял возле ямы для прыжков, держал в руках шест, и к нему подбегали маленькие мальчишки, один за другим, хватались за шест, а он их перебрасывал через планку. А планка была на высоте 4 метров. И они летят как птицы, по такой красивой дуге, паря в настоящем полете. То, что в обычной жизни не испытаешь.

И я почувствовал их восторг. Это было непередаваемо. Стоял, прислонившись расплющенным носом о чугунную решетку забора и смотрел во все глаза на эти полеты. И пришел в секцию, к этому тренеру. И стал ходить заниматься. И первые 15–20 занятий тренер меня, как и других маленьких мальчишек вот так вот кидал через планку. Заражал чувством полета.

Талантливый тренер, он знал, чем занять детскую душу, увлек нас чувством полета… А без этого перекидывания в 12 лет такое чувство полета не испытаешь. Разве что зимой прыгая со второго этажа в глубокий сугроб. Сами мы могли тогда прыгать максимум по 2 – 2,5 метра. Да и то надо было сколько-то раз отжиматься и сколько-то раз подтягиваться, чтобы, разбежавшись с шестом, потом повиснуть на нем и перелететь через планку на такой высоте. А тут тренер просто тебя перебрасывал, и ничего больше было не надо. То есть сразу чувство полета… Оно меня и прихватило.

И такое чувство восторга, чувство чего-то необычного, почти фантастического, оно в разных сферах время от времени возникает.

Например, недавно я ходил в театр Покровского на комическую оперу немецкого композитора XVIII века Георга Филиппа Телемана «Дон Пампиноне», где старый холостяк нанимает служанку, а она, во всем подлаживаясь под него, потихоньку влюбляет его в себя и начинает менять его, настрой, жесткость, даже характер. Его недоверие потихоньку исчезает, и вот он уже весь в ее руках. И, влюбляясь, он открывает все время что-то новое в себе.