– Совсем ноги не держат?

– Извини…

– Да ничего. Погоди-ка – Костя метким броском отправил свой рюкзак в свою комнату, забрал её сумку, поставил на трюмо и повернулся к ней. После чего опустился перед ней на одно колено и по очереди стянул оба сапога.

– Костя, ну я же сама могу…

– Можешь, конечно, Лиз. Но так быстрее, разве нет?

Он помог ей стянуть её зимнюю курточку, развесив на вешалке в прихожей, после чего подхватил опешившую Лизу на руки, отнёс в свою комнату и усадил на кровать.

– Я сейчас, – и, стягивая на ходу свою куртку, Костя вышел.

Вернулся он через минуту. Лиза за это время успела осмотреть комнату (комната как комната, ничего особенного. Кровать, стол, кресло, шкаф, тумбочка. Никаких украшений на стенах.) и стянуть насквозь мокрые тёплые носки и свитер.

– Давай-ка это всё сюда, – Костя поставил на пол рядом с ней бутылку водки и большой пластмассовый таз белого цвета, в котором плескалась вода, развесил её свитер на своём компьютерном кресле, забрал мокрые носки и разложил их на батарее отопления вместе со своими.

– Костя, я…

– Тссссссс…

Сев напротив неё на полу, он взял одну из её ступней в руки, плюхнул на неё водкой и принялся растирать.

– Я же сама могу… – промямлила совершенно красная от смущения Лиза.

– Можешь, Лиз, можешь. Но мне так… спокойней.

Костя как раз повторил процедуру со второй ногой, когда на кухне засвистел чайник. Ни слова не говоря, он вышел и вернулся с исходящей паром посудиной в руке. Вылил половину кипящей воды в таз, размешал рукой.

– Так нормально, – и, вновь взяв её ноги, он опустил их в горячую ванночку. И лишь после того, как отнёс чайник на кухню, принялся обрабатывать свои ноги аналогичным образом.

Потрясённая Лиза смотрела на своего парня, увидев его с немного другой стороны. Да, он всегда казался ей обходительным, но чтобы настолько… Подобной заботы она совершенно от него не ожидала. Может, для кого-то его поступок и не выглядел бы чем-то сверхъестественным, но для неё это было чем-то на грани фантастики. И как он массажировал её замёрзшие ступни… не каждый парень, по мнению Лизы, был бы способен на такое. Вдруг ей стало очень тепло внутри. Может, это просто кровь разносила тепло от горячей ванны вверх по ногам, согревая всё тело? Или дело всё-таки в том загадочном, щемящем сердце чувстве, которому посвящено бесчисленное множество как слащавых попсовых песенок, так и мощных метал-баллад?..

Костин телефон ожил и изверг из динамика бодрый рифф «Bad to the Bone» в исполнении George Thorogood & The Destroyers.

– Отличная песня для того, чтобы установить её на рингтон для папы, – усмехнулся Костя и принял вызов. – Алло, привет, пап. Нет, уже дома. Ага, мокрые, как суслики. Уже греемся. Твоя бутылка водки «на чёрный день» пошла в расход, хоть день не чёрный, а мокрый. Нет, только наружное применение, внутрь не принимали.

Лиза прыснула со смеху.

– Да-да, это Лиза. Нет, если она смеётся, то это вовсе не значит, что я вру. Ладно, я что-нибудь придумаю. Ха-ха, очень смешно. Ага, до вечера. Пока, – и стоило ему только завершить разговор, как отозвался телефон Лизы, громко рявкнув «Пантера!» голосом Вадима Самойлова из «Агаты Кристи».

– Отличная песня для того, чтобы установить её на рингтон для мамы, – улыбнулась Лиза, пародируя Костю минутой раньше.

В целом, её разговор с мамой практически ничем не отличался от разговора Кости с папой. Те же вопросы, как они добрались до квартиры, не замёрзли ли, как греются, и так далее.

– То есть, твоя мама – пантера?

– О, моя мама крутая. Очень долгое время была готессой. Да и сейчас в душе, думаю, остаётся ею. До сих пор в её шкафу висит шикарное викторианское платье. Чёрное, естественно. И после стольких лет оно всё ещё ей впору. Сейчас она его почти никогда не носит, конечно. Работа и всё такое. Но когда одевает… блин, была бы я парнем – точно влюбилась бы. Неудивительно, что папа на неё запал. Она… она просто прекрасна. Другим словом описать её не могу.