– Ага, да…

Аптечка находилась тут же, Майя взяла аспирин, поскольку голова у нее была в полном порядке, таблетку в рот не положила, сунула в кармашек жилета, а потом выпила воды, будто таблетку запивает. Она второй раз воспользовалась обманом в течение каких-то пары минут! Разумеется, не выпить лекарство совсем не преступление, однако ослушалась Майя тоже впервые. Но самое необъяснимое и непредсказуемое – обманула легко, будто лгала по сто раз на дню всю свою коротенькую жизнь. Правда, это неважно было в ту минуту, исподтишка девочка искала в матери то, чего раньше не замечала, должно же в ней что-то новое проявиться…

– У нас еще кто-нибудь есть? – вдруг поинтересовалась Майя.

– Никого. А что?

Поразительно, но мамулю вопрос доченьки не насторожил ни на йоту, слова она бросала небрежно, отстраненно, даже лениво, продолжая нарезать морковку тонкими кружочками. Не спуская с мамы глаз, Майя протянула:

– Да ничего… просто так.

– Но ты почему-то спросила. Почему?

Казалось бы, наконец мамочку заинтересовали странные намеки, но нет. Она по-прежнему не придавала значения ни интонации, ни словам, ни сканирующим взглядам дочери.

– Здесь пахнет… – И Майя осеклась, так как действительно в доме пахло чем-то незнакомым, этот запах сложно было отыскать в памяти, лишь через много лет она поймет, что это было. – Пахнет… чужими духами.

И уставила на мать требовательный взгляд, мол, объясняй, что за дух поселился в нашем доме, оправдывайся, а та пожала плечами:

– Странно… Ну, заходила баба Зина, только вряд ли она пользуется духами, тем более стойкими.

Больше ничего. Должно же что-то дернуться – глаз, бровь, губы? В подобных случаях говорят: ни одни мускул не дрогнул, но Майя с этими выражениями пока не была знакома. И снова она засомневалась: может, ей все показалось? А потом пристально взглянула на мать… Да, в ту минуту Майка оценивала свою мать, оценивала по-взрослому, с типично женским пристрастием, и пришла к выводу – она красивая. Даже в старом застиранном халате, с растрепанными волосами, небрежно заколотыми шпильками потрясающе красивая, таких в кино показывают, только малость похуже. И Хомутов как с картинки… так говорят бабки соседские. Отец по сравнению с ним чудак на букву «м», нельзя сказать, что он пил, выпивал – да, но некритично, он просто никакой: ни хороший и ни плохой, так во всем.

– Голова прошла? – спросила мама, нарезая петрушку.

– Почти. Я пойду? Полежу.

В своей комнате Майка бухнулась ничком на кровать и проворачивала в памяти подсмотренное безобразие. Не верилось, что это было… но ведь было. И девочка решила удостовериться, что ей не привиделись ни голый двигающийся зад, ни женские ноги… Завтра, сказал Хомутов? Значит, завтра.

Черная тень не дала добежать до двери, снова перекрыла дорогу, Майе пришлось отступить назад. Есть, есть выход…

– Послушай… – сбивчиво заговорила она, отступая и выставив перед собой обе ладони. – Я не знаю, кто ты… но не вор, верно? Тебя наняли, да? Убить меня наняли?.. Сколько стоит моя жизнь?

Тень остановилась, что воодушевило Майю:

– Я могу дать вдвое больше, у меня есть… много денег есть, не сомневайся… Ты же видишь, в каком доме я живу… Прямо сейчас могу… Договорились?.. А?.. Договорились? Почему ты молчишь?.. Учти, без меня не найдешь денег, они в сейфе, а сейф… никто не знает, где сейф… и кода никто не знает… только я… Что скажешь?..

Тень слушала, значит, предложение заинтересовало. И надежда, которая умерла, едва появился фантом без лица и голоса, вдруг воскресла, расправила крылышки, подначивая Майку: «Давай! Действуй! Отдай все, не жадничай, у тебя одна жизнь, ты все наверстаешь».