– Хоть сейчас, – сказал я.

– Через десять минут, – возразил Роман. – Я допью кофе.

***

В виртуальную реальность со мной пошел Гиль Цейтлин, лучший программист Управления. По-моему, он получил четкие указания от Бутлера – в случае моего вмешательства в события применять любые приемы нейтрализации, как компьютерные, так и чисто физические.

В виртуальной реальности Центральная избирательная комиссия размещалась в женевском Дворце Наций. Странная фантазия – интерьер там, конечно, замечательный, но неужели в Израиле не нашлось лучше? Мы вошли с Цейтлиным в большой зал, где за круглым столом сидели двадцать мужчин и одна женщина. Женщину я узнал сразу – это была Офра Даян, правнучка известного генерала, лидер женской партии «Юность». Приглядевшись, узнал и мужчин – стереоизображения каждого из них я много раз видел либо в интернете, либо в телевизионных политических шоу.

– Рады приветствовать вас, Павел, – сказал Хаим Визель, показывая на пустое кресло рядом с собой.

– Вы меня знаете? – пробормотал я, смущенный столь высокой честью. Почувствовал толчок в бок и понял, что Цейтлин призывает меня не отвлекаться.

Кресло оказалось не очень мягким, а взгляды, устремленные на меня, – изучающими.

– Послушайте, Павел, – обратился ко мне Натан Бродецки, – что вы думаете о народе, который в своей предвыборной программе провозглашает передачу арабам всех территорий, которыми они владели до 1948 года? Вам не кажется, что это самоубийство? Я за такой народ голосовать не буду.

– Тебя и не заставляют, – буркнул Реувен Харази, сидевший между двумя господами в черных костюмах и шляпах – раввином Шаем из «Знамени Торы» и раввином Леви из «Братства Торы». – У нас демократия. Но выслушать предвыборную программу каждого народа ты все-таки обязан.

– Противно, видит Бог, – сказал Бродецки.

– Не упоминай Его имени всуе! – возмутился раввин Леви. – Павел, твое счастье, что ты не политик и тебе не нужно выбирать себе народ. Иначе ты оказался бы перед поистине неразрешимой проблемой, как все мы. Ни одной нормальной предвыборной программы! Это не евреи, а… – он махнул рукой и добавил что-то вроде «И Творец это терпит…»

– А я себе народ уже выбрал и знаю, за кого буду голосовать, – энергично заявил Зеев Кац, лидер небольшой правой партии, название которой я никогда не мог запомнить. – Могу назвать: Израиль-четыре.

После этих слов некая догадка мелькнула в моих мыслях и, чтобы не упустить возможное решение, я немедленно спросил:

– А сколько народов претендует на ваши голоса?

– Сто тринадцать! – сказал Бродецки. – Вот в чем проблема! Нас-то всего двадцать один.

– Двадцать, – с кислым видом поправил раввин Бухман из «Восхождения к Торе». – Женщина не считается, женщина не имеет права возглавлять нацию.

– Понятно… – протянул я, а Гиль Цейтлин, стоявший за моим креслом вне пределов видимости, гнусно хмыкнул.

– Не могли бы вы, господа, – сказал я, – дать и мне, историку, возможность ознакомиться с предвыборными программами? Права голоса у меня, естественно, нет, но я должен хотя бы определиться, к какому народу принадлежу.

– По-моему, тебе место в Израиле-пятьдесят семь, – сказал раввин Шай. – Это планета безбожников.

– Не надо на меня давить, – возмутился я. – Сам разберусь.

***

Похоже, исключительно психологическая инерция не позволила компьюторщикам сразу определить ситуацию. А может (судя по гнусному хихиканию Цейтлина), в ситуации они давно разобрались, но не имели представления, как с ней справиться?

В этом виртуальном мире не народ выбирал себе лидеров, а лидеры выбирали себе народ. Не лидеры выдвигали лозунги, чтобы повести людей, а народы предлагали свои программы и ждали, какую из них предпочтут лидеры. Перевернутый мир. По-моему, кто-то из программистов написал в какой-то программе плюс вместо минуса. Нет, я понимаю, что это чепуха. Но, черт возьми, я не мог упустить возможности изучить эту виртуальную реальность во всех ее проявлениях – подобного шанса для историка может не представиться никогда!