Невский присел на край кровати и достал из кармана пачку сигарет.
– Не возражаете?
– Ну что вы, что вы! – замахал руками Куплетов. – Я сам дымлю, как паровоз, а в сердце у меня – кочегарка… Ха-ха! – он скроил довольно глупую гримасу и вдруг полез в свою тумбочку. Извлек оттуда круг редкостной теперь, хоть и достаточно дрянной полукопченой колбасы и с победным видом выложил на стол. – Вот, это – на закуску. Без нее приличным людям – невозможно. И попить мы кое-что найдем… Алле! – из той же тумбочки в мгновение ока народилась четвертинка белой. – Что же, со свиданьицем, милейший, за знакомство! Все вопросы – отменить!
– Неужто специально берегли? Да вы и впрямь шутник! – невольно усмехнулся Невский.
– Нет. Я нарочно ничего не делаю. Все – по-стихийному, но каждый раз – буквально в точку. Волшебство! Давайте, не томите – вы же дома, черт возьми!
– Да вообще-то я не пью… – попробовал на всякий случай отвертеться Невский.
Куплетов обалдело замер, не донеся бутылку до стола.
– Нет, этого не может быть, – сказал он с пафосом провинциального актера-трагика. – Не может быть – и все… Ну, не бывает!
Невский, глядя на него, лишь мимолетно улыбнулся.
– Если говорить по совести, то вы, конечно, правы… – согласился он.
– Еще бы! Я же чувствую людей!.. – мгновенно отозвался массовик.
– Вот только я не пью посередь дня, – заметил Невский. – Сами посудите, как-то так – до ужина… Нехорошо! К тому же в правилах указано, чтоб в номерах не смели… Сам читал. И если обнаружат…
Но Куплетов был неумолим.
– Х-м… как же это? – неподдельно огорчился он. – Ну и что, что написано?! Ведь не константа ж мировая! Этих указов вам знаете, сколько еще насуют?! Опухнете от них. Если каждый болван перед тем, как из кресла полететь, пожелает себя увековечить, чтоб и другие болванами смотрелись… Ого! Прямо обида получается. Да-да! Продавать-то – продают. Дороговато, правда, ну да ничего… И желудку на пользу. Перед ужином для аппетита – в самый раз. Чтоб соки побежали. Вы думаете, Куплетов фокусы показывает, на гармошке играет и напропалую пьет? Ни-ни! Зачем? Я, как и вы, – лечусь. Мне нельзя – печенка. Страшное дело!.. Но у меня сегодня – день рождения… Круглым счетом – сорок три годочка. Понимаете?
– Ну ладно, пусть, – смягчился Невский. – Если уж такая дата…
Куплетов приволок из угла два сомнительно мытых казенных стакана, пытливо поглядел их на свет и затем опростал в них содержимое чекушки.
– Да, – вдруг спохватился он, – а чем же резать колбасу? Опять вниз за ножом бежать…
– Ничего, – остановил его Невский, – у меня есть. Я как знал…
Он присел на корточки, распахнул свою тумбочку, порылся в ней немного и, наконец, извлек на свет божий длинный охотничий нож в самодельных кожаных ножнах с большим кольцом, чтобы носить на поясе. Протерев широкое лезвие полотенцем, он принялся аккуратно нарезать колбасу.
– Жаль, хлеба нет, – посетовал он между делом. – С хлебушком – оно сытнее…
Нож привел Куплетова в восторг.
– Острый? – почему-то шепотом спросил он, глядя на сверкающий клинок.
– Как бритва. Это же булат! Тот самый, знаменитый, настоящий!
– Ой-ей-ей! – всплеснул руками ошарашенный Куплетов. – А откуда же сокровище такое?
– Да так, знаете… – уклончиво ответил Невский. – Подарили…
– Эх, везет же людям!.. – позавидовал Куплетов. – Дарят… Кто-то, стало быть, не забывает… Ну, поехали! – воскликнул он, беря стакан – внимательно и нежно. – За меня и за знакомство! Только так!
Глава 7
Вечером, в начале одиннадцатого, едва дождавшись, когда санаторцы разбредутся отдыхать и в доме воцарится относительная тишина, Невский побежал к Лидочке.