Невский было сделал выразительный непроизвольный жест рукой, но Лидочка его упредила, догадавшись, какой последует вопрос.

– Детей у нас нет. Я не хотела. И теперь не хочу. От него – не хочу.

– Вам, разумеется, решать, – со вздохом согласился Невский. – Дети требуют любви и ласки… Отчего же вы не разведетесь? Нынче это просто.

– Просто… Он любит меня. Очень любит… А я, наверное, уже привыкла. Да, скорей всего. И потом…

Она умолкла, отчужденно глядя в воду.

– Ну?! – подбодрил он.

– Не знаю, – развела она руками. – Я… не могу вам объяснить… Не обижайтесь.

– Ради бога! О чем вы говорите?! – Невский с прежней силой налег на весла. – Это вы извините меня. А… кем работает ваш муж?

– Директором завода. Разумеется, в Москве у вас заводы не такие… Но для наших отдаленных мест…

– Не слишком-то и отдаленных, – хмыкнул Невский. – Зато здесь ваш муж – заметная величина. И, надо думать, всеми уважаемый человек.

– Возможно, – согласилась Лидочка. – Но и недругов у него хватает. И на заводе, и в городе. Городок-то ведь небольшой – все как на ладони.

– Помилуйте, у кого на этом свете нет врагов?! – делано рассмеялся Невский. – Даже у покойников находятся завистники… Это вполне естественно. У меня тоже недругов – ой-ой!

– Правда? А вы кто? – полюбопытствовала Лидочка.

– Историк. Преподаю в университете, – равнодушно соврал Невский.

Конечно, она может и проверить, это, в сущности, несложно, ну да ладно. Будет сюрприз.

А ведь могла бы и узнать в лицо, с оттенком уязвленности подумал Невский. Телевизор-то, поди-ка, смотрит!.. Впрочем, не исключено, такие передачи ей неинтересны. Да к тому же сложные программы запускают только днем, по будням, когда люди на работе…

Он не любил распространяться о своей профессии, поскольку на собственном опыте давненько уяснил: едва отдыхающим становится известна правда – хоть караул кричи, отбою нет от разных дурацких вопросов и настырных требований рассказать что-нибудь скабрезно-занимательное из его газетно-телевизионной практики.

Почему-то на отдыхе, когда нечего делать, всех непременно начинают интересовать подробности из жизни «сливок общества». И непременно – в рамках слухов и дешевых сплетен, каковые постоянно бродят по стране…

Ну а лишь только выясняется, что он и за границей был, и не простым туристом… Всё! Он – пуп земли, он – центр любой компании, и отдых для него – закончен. Роль добровольного массовика-затейника его всегда пугала…

Случалось, правда, обращались к нему с просьбами: то разрешить какую-то житейскую проблему, то приструнить кого-то из начальства – мол, когда вопрос звучит по телевидению, просто так от дела отмахнуться невозможно… Он и впрямь порою помогал, но в основном – по мелочам. Действительные беды и заботы жителей страны не доходили до эфира – их отсеивали сразу и наверняка.

Лидочка с уважением посмотрела на Невского.

– А расскажите что-нибудь еще, – невинно потребовала она. – Но только не анекдоты. А то – всё обо мне да обо мне… Ну что хотите!

– У меня сегодня галстук украли, – с готовностью поведал он.

– Где? – испугалась Лидочка.

– Здесь, в номере. Возвращаюсь с завтрака, а галстука – и нет.

– Не может быть! У нас еще сроду такого не случалось. И подумаешь, ценность какая – галстук!.. Может, сами сунули куда-то?

– А куда? У меня нет привычки разбрасывать вещи. Для каждой должно быть свое место – так с детства приучили. Я весь номер обыскал, все в гардеробе перерыл… А галстук, кстати, редкий. Синий такой, с золотым драконом… Уже сто лет не в моде, а – люблю. Впрочем, вы видали его на мне, когда мы ехали со станции!

– Да-да, я, кажется, припоминаю… – Лидочка наморщила лоб, точно и в самом деле усиленно вспоминала. – С золотым драконом… Очень красивый…