Клянусь чем угодно, если я услышу хоть один скрип кровати с той стороны, я ворвусь к ним и поломаю ему все кости. Наплюю на весь план, и пусть она потом хоть ненавидит меня до конца моих дней, а этот инвалид к ней подойти больше не сможет.

Они наконец-то встают. Идут спать. Мирон еле ноги передвигает. Рухнет на кровать и провалится сразу. Что ж, счастливых тебе сновидений, будет мучить бессонница, обращайся ещё.

– Они пошли спать, – говорю Полине, – можешь приступать.

– Ну, слава богу, хоть свет включить можно, а то уже сама сейчас усну от бесконечной кромешной тьмы.

Она включает свет и заигрывая повернувшись, начинает медленно расстёгивать лифчик.

– Раздеваться не обязательно, – говорю ей.

– То есть… как? План изменился?

– Нет, но раздеваться не обязательно.

– То есть секса у нас не будет?

– Нет.

– Прости, Антон, но я немного не понимаю. Ты хочешь, чтобы я изображала как мне хорошо в постели, да так, чтобы твоя Вика обзавиловалась, но в этой постели предлагаешь мне быть одной?

– Именно.

– Ты окончательно спятил. Это невозможно.

– Разве ты не актриса?

– Я не порно актриса. И вообще это какой-то бред. Если бы я знала, что ты запрёшь меня в тёмной комнате вместо купания в ночном океане, да ещё и трахать не будешь, я бы вообще с тобой никуда не поехала.

Полина выглядит очень расстроенной и даже взбешенной. Я отмечаю, что никогда раньше не видел, чтобы она выходила из себя, она обычно такая уравновешенная.

– Прости, – говорю.

– На хрена мне твоё «прости»?! Парочка мощных оргазмов и я может, так и быть, и завтра подсыплю чего-нибудь мужу твоей бывшей. А пока мы ни разу не квиты, ты хочешь от меня ещё какой-то помощи, будь добр ответить тем же.

Если честно, Полина меня сейчас пугает. Я как бы не сомневался, что ей нравится со мной трахаться, она сама это сотню раз говорила, но чтобы ей прям так был необходим секс. Она словно с катушек съехала, как услышала, что ничего не будет.

– Полиночка, не горячись, ну хочешь, мы тебе закажем какого-нибудь мальчика? Наверняка тут есть такие услуги.

Она яростно сжимает кулаки и зубы.

– Я что тебе шлюха какая-то?!! Какой, блядь, мальчик, Лебедев?! Ты увёз меня на грёбанные Мальдивы, ты хочешь, чтобы я разыгрывала спектакли перед твоей… так вот, я не настолько хорошая актриса, и я начинаю тебя ненавидеть.

А я всерьёз начинаю задумываться, не совершил ли я ошибку, взяв с собой того, кому оказывается так мало надо, чтобы меня возненавидеть.

– А я думал, эти игры в шаг до ненависти только для влюблённых. А мы вроде были друзьями.

Полина слегка успокаивается. Поправляет локоны.

– Ты прав, – говорит. – Конечно, я тебя не возненавидела, но ты меня выбесил. Просто не понимаю, почему я должна изображать, что мне хорошо, когда я могу это чувствовать.

– У меня не стоит, – рублю я.

Полина подходит вплотную и ловко просовывает руку мне в штаны.

– Раньше у тебя не было с этим проблем, – она обхватывает пальцами член. – Может, тебе не стоит возвращать свою бывшую, если она так плохо на тебя влияет?

Чувствую, как под её умелыми пальцами в паху начинает твердеть. Кладу сверху свою руку, останавливая её движения.

– Полин, не надо. Когда Вика узнает, зачем я действительно сюда приехал, её будут очень беспокоить обстоятельства этой ночи.

– Если узнает.

– Рано или поздно обязательно узнает. И я хочу с чистой совестью иметь право сказать, что ничего не было.

– Так соври ей с чистой совестью, – Полина соблазнительно вскидывает голову.

Отрицательно мотаю головой и рывком выдёргиваю её руку из штанов. Пусть лучше Полина взбесится и откажется, но трахать её здесь не буду. Я знаю, чего мне будет это стоить. Даже если она сейчас побежит в соседний номер рассказывать подробности всех моих манипуляций, это будет мелочь в сравнении с тем, если я это сделаю. Приехать, чтобы вернуть свою женщину, но при этом спокойно за её стенкой потрахивать другую – это высший пилотаж мерзости.