Вера Николаевна не посещала присутственное место, хотя и имела диплом экономиста. От этого её семья теряла ежемесячно рублей сто – сто пятьдесят (на самом деле, меньше, учитывая транспортные расходы и изнашивание одежды с обувью), но приобретала неизмеримо большее. Во-первых, в доме всегда царил уют, во-вторых, питались Никольские только изысканными блюдами, не повторявшимися в течение целого месяца, в-третьих, сын постоянно был под присмотром, в-четвёртых, супруги вели светский образ жизни, посещая театры, концерты, выставки, просто знакомых, в-пятых, они сполна испытывали все радости, дарованные природой, которые не в силах отнять даже ханжествующая советская власть. Согласитесь, потерять это ради десяти – пятнадцати красных купюр с изображением основоположника всех бед и несчастий можно лишь по великой нужде. Но её в доме не испытывали, поскольку глава семейства получал аж пятьсот рублей, а зарабатывал ещё больше. (Великий и могучий русский язык своеобразно отреагировал на двоякую сущность оплаты труда при социализме.) Дополнительную прибыль составляли вполне легальные доходы в виде гонораров за статьи и книги, почасовой платы за чтение лекций, вознаграждения за опеку своих аспирантов и выступления на защите чужих… Всего теперь и не упомнишь. При этом Сергей Данилович специально себя не утруждал и особого рвения не выказывал, но мелкие ручейки, как водится, тянулись к полноводной реке и пополняли её хоть скудными, но всё же заметными потоками.

Конечно, так было не всегда. Начинали молодожёны с заискивающих намёков в адрес его родителей. Однако старики без жалости расставались с излишками, чтобы единственный внук оставался под надзором родной матери, а не деревенской девки, коих в конце пятидесятых несть числа было в хороших московских домах, даже при неработающей хозяйке. К уходу на покой отца-профессора сам Сергей защитил уже докторскую и вполне крепко встал на ноги. Жестоко преследуя инакомыслие, государство щедро поощряло мысль, не догадываясь о взаимосвязи этих двух понятий.

Вера Николаевна рано вышла замуж – в двадцать лет, ещё студенткой. Получилось всё как в сказке. Будучи дочерью врагов народа, она вообще не надеялась попасть в приличную семью: таких невест тогда чурались, словно прокажённых. Её подруги по несчастью, отчаявшись, выскакивали за представителей класса, не ведавшего карьерных притязаний. И в самом деле, не понизишь же в должности шофёра или токаря, если у него тесть расстрелян за шпионаж в пользу Тувы, а тёща мотает срок в казахских степях! Но красавица Верочка, ловившая на себе сотни оценивающих взглядов мужчин своего круга, даже думать не желала о мезальянсе.

И вдруг произошло чудо: её пригласили в военную прокуратуру, выдали справку о реабилитации родителей (оказалось – посмертно) и вернули кое-какие вещи, отобранные у них при аресте. Горе сиротства (давно пережитое de facto, она не очень болезненно восприняла de jure) тут же затмилось радостью восстановления в правах. Конечно, случись такое событие года на четыре раньше, она поступила бы в университет, тогда ещё квартировавший на Моховой, а не в какой-то там институт для двоечников. Но надо ковать железо, пока горячо. К прокурору могут вызвать и вторично, совсем по другому поводу. Наша власть проделывала и не такое. Ухажёров у неё хватало всегда. Так получилось, что первым радостную весть она поведала розовощёкому блондину Серёже Никольскому из соседнего подъезда. И он тут же, не задав никаких лишних вопросов, сделал ей предложение.

Наверное, в этом знак судьбы, подумала про себя Верочка и тут же согласилась. Буквально за один день туман вокруг её судьбы рассеялся, свинцовые тучи над головой сменились голубым безоблачным небосклоном. Ещё неизвестно, кто испытал большее счастье, потому что Серёжа был страстно влюблён в неё со школьной скамьи, но робкий характер не позволял ему признаться в этом даже самому себе. На решительный шаг его подвигло невероятное, фантастическое известие: он и представить не мог, что в эпоху диктатуры пролетариата реабилитируют интеллигентов. Ещё больше оказались растроганы его родители, испытывавшие угрызения совести при каждой встрече с бабушкой Веры за своё благополучное существование на воле.