Когда они получали в загсе новый документ на имя Озеровой Софии Дмитриевны, Катя от переизбытка чувств заплакала. Дима же не скрывал гордости и счастья.

Весь первый год супружеской жизни они пользовались туалетом во дворе и бегали за водой на уличную колонку. Из коммунальных удобств, в доме Кати не было больше ничего, кроме природного газа и электричества. Но, как легко и весело они жили! Как потешались друг над другом, пробираясь утром к заснеженной будке в конце двора!

«Сейчас… все есть: отремонтированный дом со всеми удобствами, мебель новая! А Димы нет, и уже не будет. А как жить без него, как?!» – Катя опять закусила губу и глубоко и протяжно задышала. Отпустило. Катя последний раз глубоко вздохнула и поплелась в гостиную.

Баба Люба, свернувшись клубком, сладко дремала под «Квартирный вопрос». Соня забралась с ногами на кресло и упоенно водила глазами по экрану планшета. «Опять, наверное, приключения читает, – чуть поморщилась Катя, – отвлекается, чтобы о Диме поменьше думать!»

– С голоду умираю! – громко возвестила она о своем возвращении. – Обедать давайте!

Баба Люба мигом расправилась, как освобожденная от сжатия пружина, и так же быстро «расправился» ее язык:

– Прибыла, наконец, – зыркнула она на Катю недовольным взглядом. – Уехала ни свет, ни заря и только объявилась! Мало того, что голодная, так и огурцы с утра лежат неприбранные! Кровь из носу, посолить их надо! Не забыла, что к свекрам еще ехать?! А утром спозаранку тебе на работу плюхать!

Катя, не проронив в ответ ни слова, пошла переодеваться.

Сразу после обеда разобрались с огурцами. Ужинать сели рано, в шесть часов. Малосольная селедка под жареную картошку оказалась хороша, да и конфеты «Мишка косолапый» с горячим душистым смородиновым чаем не подвели!

Катя дула на горячий чай и косилась на два ряда сверкающих полуторалитровых стеклянных банок с закатанными огурцами, перевернутых горлом вниз остывать.

«Как в голодный год! И зачем столько? Почти до ужина с засолкой провозились! И кому это нужно?!» – пронеслось у нее в голове, но перечить ворчливой бабе Любе не посмела.

Вдруг запел смартфон. Катя взглянула на экран – на нем высветилось «папа». Она тревожно нахмурилась. Звонил свекор, Димин отец, Сергей Андреевич.

«Только бы ему плохо не стало!» – Катя дрожащей рукой приняла вызов.

– Пап, здравствуй! Сейчас чай допиваем и к вам! – преувеличенно бодрым голосом прокричала она в смартфон.

– Здравствуй, дочка! Я решил, что вы забыли о нас! Приезжайте, да не тяните! У меня к тебе разговор.

– Что-то случилось, пап? – Катя от страха поежилась. – Как вы?

– Нормально у меня все, – прервал ее свекор. – Нетелефонный разговор.

Катя наспех прожевала конфетку под неодобрительным взглядом бабы Любы, вылила в себя остатки чая и спешно вылезла из-за стола.

На лице старой женщины застыло выражение жгучего любопытства, но задать Кате вопрос она так и не осмелилась. Сергея Андреевича, своего дальнего родственника, она всерьез побаивалась.

– Соня, давай быстрей допивай чай! Дедушка с бабушкой нас уже ждут. – Заинтригованная Катя, на ходу сбрасывая домашний халат, заспешила в свою спальню переодеваться.

Через пятнадцать минут она отъехала от дома. Соня притихла на заднем сиденье.

На Порецкое спустился душный июльский вечер, ослепил яркими отблесками заходящего солнца.

Если Катин дом находился в конце Лесного тупика, почти у самой опушки леса, то старшие Озеровы жили на Верхнем Порядке, в противоположном направлении, почти на вершине пологого холма. Двухэтажный кирпичный с крышей из металлочерепицы величественный дом Озерова Сергея Андреевича, самого успешного предпринимателя Порецкого, да и всех ближайших сел в округе, был виден издалека.