Какос отстранился от своей слуги и направился к Изе.

– Не трогай, – я закричала во всю глотку, забыв о том, что он член королевской семьи. Мне было все равно, что будет со мной после этого. Если он убьет Изу, для меня не будет смысла жить. Только она была всегда рядом со мной. Только рядом с ней я верила в лучшее. Но сейчас кровь, вытекающая из ее рта, стекала по ее милому лицу, образуя бордовую лужу в левой ямке ключицы.

Взяв себя в руки и подбежав к ней, чтоб оказать первую помощь, висок пробила тупая боль.

– Ну наконец-то очнулась. Сегодня ты тоже могла лишиться языка.

Я пыталась понять, где я и кто со мной говорит. Сперва мой мозг осмыслил, что голос принадлежит Эйдосу. Когда мне удалось сфокусировать зрение, я поняла, что нахожусь в комнате пыток, пристегнутая к столу.

– Что случилось? – Прошептала я. Горло пересохло и жаждало глотка воды.

– Твоя подруга замышляла побег, поэтому лишилась языка, чтоб больше не говорила о таких вещах. Тебя же необходимо наказать за крики в тронном зале, – холодно сообщил мне Эйдос.

– Она жива? – По щеке стекала слеза от нахлынувших воспоминаний.

– Да.

Из меня словно выкачали все силы после пережитых событий, но все же я смогла улыбнуться пусть и не совсем хорошей, но лучшей в сложившейся ситуации новости. Иза жива. Пусть мы больше не сможем разговаривать, но она не была казнена.

Злость к принцу Эйдосу за нанесенные Изе увечья разгорелась во мне с новой силой, но отчасти я была виновата в этой ситуации. Я первая заговорила о побеге и если бы не мои глупые фантазии, язык Изы был бы на своем должном месте.

– Я не отрежу твой язык только потому, что ты прошла зачистку. Хотя наказание полагается по закону. К сожалению, изувеченные служанки не имеют права обслуживать балы и банкеты, поэтому тебя ждёт иное наказание.

– Делайте со мной все, что хотите, принц Эйдос, – достаточно высокомерно ответила я, не скрывая презрения к принцу.

– Я передумал. Все-таки я придумаю наказание этой глупой девчонке, – раздался из-за угла голос Какоса. Меня впервые не напугало его присутствие, ведь королевству еще были нужны не изувеченные слуги. – Бей ее по заднице, мой дорогой брат. Потом с ней буду развлекаться я. Раз она идет против правил, тогда и я пойду. Двадцать ударов дубиной.

– Дубины ломают кости. От служанки с раздробленным тазом не будет толка, – холодно ответил Эйдос.

Меня бросило в дрожь от такого спокойного отношения вампиров к издевательствам над людьми. Они словно говорили о грядущем банкете, а не о наказании молодой девушки.

– Тогда двадцать ударов хлыстом, – с ноткой блаженства в голосе заключил Какос.

Эйдос встал справа от меня. Его рука сжимала черный кожаный хлыст.

– Подними ее юбку. Через ткань она не ощутит все прелести хлыста, – приказал старший принц. Эйдос повиновался. Моя белая юбка оказалась задрана, обнажая ноги и ягодицы.

Я ощутила первый удар, но боль от него не затмила ноющей боли сердца. И ни второй, ни третий, ни двадцатый удар не принес облегчения. Я чувствовала себя виноватой, то и дело прокручивая в мыслях: «Если бы не я, ее бы не изувечили». Перед глазами я все еще видела свою единственную, поддерживающую во всех бедах, подругу, видела ее окровавленный рот и отрубленный язык. Эта боль не затмевалась даже хлыстом.

– Ну а теперь приступим к самому главному… – Едва начал Какос, но его тут же перебил младший брат.

– Нас ждет король. Отпусти ее на сегодня. Продолжишь в другой день.

Эйдос отстегнул меня и отправил в комнату, в которой наверняка приходила в себя Иза. Ягодицы жгло, а боль пронзала кости, но больнее всего сейчас было увидеть подругу. Я нерешительно хваталась за ручку двери, но ноги отказывались слушаться меня. Они не хотели заходить в эту спальню. Только сегодня утром мы обе болтали и надеялись на то, что наши сплетни не волнуют вампиров, что им все равно на наши фантазии. Но все обернулось иначе. Иза лишилась языка из-за желания сбежать отсюда: из этого, полного мрака и жестокости, замка.