– Если решил ворон посчитать, то зря, нет их там. Точно тебе говорю, – голос вернул меня обратно в реальность.

– Просто «божественный» юмор, – не остался я в долгу, – Ну, и что меня ждёт?

– Первый шаг, Жнец, твой первый шаг на пути к вере, которой тебе не хватает…

Тут мир вокруг заволокло непроглядной мглой, которая также мгновенно рассеялась. В лицо ударил порыв холодного и свежего воздуха. В каком-то фильме, один из главных героев сказал, что надышаться можно только ветром, воистину так. Я стоял на краю какого-то утёса. Рядом проплывали обрывки облаков, цеплявшихся за его верхушку, а в стороне парили гигантские орлы, не уступающие в размерах Рух, внизу же раскинулось скалистое побережье. Вдалеке виднелся город, обнесённый стенами. Отсюда он казался крохотным. Скорее всего, это и есть Уморье. Высота впечатляла и пугала. Никогда не боялся её как таковой, но так высоко, мне находиться ещё не доводилось. Внезапно закружилась голова, и я не вольно сделал шаг назад.

– Ты куда, Жнец? Твой путь ведёт вперёд, – ехидно заметила Истинная Тьма.

– Хорошо, что не вниз. Так и каков будет мой первый урок, учитель?

– Смешно, смешно. Отличный настрой для веры в себя. Запомни, Тьма не может причинить тебе вред. А теперь, внимательно посмотри вниз.

Сжав волю в кулак, в который также сжалось всё то, что располагалось ниже поясного отдела, я подошёл к краю. Чтобы вы понимали, когда я говорил, что утёс был высокий, это означало, что он был охренеть какой высокий. Точно больше ста метров. Отвесный и ровный обрыв градусов под девяносто, вполне располагал к тому, чтобы посмотреть прямо на подножие.

– Ну, и что я должен там узреть? – спросил я охрипшим голосом.

Есть такая притча у нас на работе – нет гаишника, который не берёт взятки, есть гаишник, которому просто их не дают или дают, но слишком мало. Так вот, нет тех, кто не боится высоты, есть высота, на которой они просто ещё не были.

– Жду тебя внизу, Жнец, поспеши.

– Не понял? А как…

А вот так, подумал Мюллер и толкнул Штирлица с крыши. Сзади последовал сильный толчок в спину, спасибо хоть не подсрачника дали, отправивший меня в полёт. Точнее в падение. Где-то читал, что чувство свободного падения ни с чем не сравнить. Там расписывали, какую бурю эмоций переживает человек, от этой свободы. Это к чему, у писавших тот высер, за спиной был парашют, а у меня рюкзак с троном. И единственной эмоцией было… да не было там эмоций. Я только орал и падал вниз. Красоты земли с высоты птичьего помёта, тоже особо не заметил, но стремительно приближающая эта земля вызывала очень громкую панику. Так ладно, поорали и хватит, умирать желания не было. Что-то там говорил этот «Сэнсэй»? Не бздеть? Нет, что Тьма не способна причинить мне вред, кажется. Вот только вокруг был ясный день и внизу наличие падающих теней не наблюдалось. Думай, Серёжа, думай! Соберись с мыслями, Жнец, твою мать! Через пару секунд нас размажет по земле, как коровью лепёшку!

«Тьма… напустить… земля… покрыть…» – ох, «Тима», только вот тебя мне сейчас не хватало. «Ты понимаешь, что мы сейчас сдохнем?» – попытался я донести ему свои переживания. «Тьма… земля… покрыть…» – вот же заладил! Стой, а ведь это идея! «Тима, покрой собой землю подо мной! Сможешь?».

Вместо ответа вниз метнулась тень и, когда до земли оставалось не более трёх-четырёх метров, на месте моего падания образовался чёрный круг. Три-два-один – кабздец, приплыли! Удара я не почувствовал и сразу не сдох, о чём свидетельствовало наличие мыслительного процесса и продолжающего работать восприятия. Чувство было такое, будто меня погрузили в какую-то студенистую субстанцию или желе, которая тут же выплюнула меня обратно, но не в соответствии с законами физики, а практически полностью поглотив инерцию падающего тела. Вылетев из объятий «Тимы» примерно метра на два, я успел сгруппироваться и довольно качественно приземлиться на ноги. Однако простоял недолго и практически сразу перешёл в сидячее положение, ощутимо ударившись задницей о твёрдую скальную поверхность – дрожащие колени не смогли долго удерживать массу тела. В гробу я видел такое обучение! В этих, как их… короче в любой обуви. Сердце стучало так, что мне было слышно его биение из груди.