– Постой, – Саваж словно проснулся наконец. – Как об ограничении в правах?

– Вот так. Его собираются представить через месяц, сейчас что-то там дорабатывают. Подбирают доказательную базу.

– А с какого перепугу?

– Идеологи говорят просто о том, что некромантам нечего давать волю, и приводят какие-то факты о том, что якобы когда-то какой-то некромант в чём-то ущемил какого-то простеца, а внуки того простеца сейчас ищут справедливости.

– Что-то долго они собирались искать ту справедливость, – покачал головой Саваж.

– Ну тут уж как вышло, сам понимаешь. Люди – они такие, думают что хотят, и никто им не запретит.

Саважу было отчаянно жаль, что того пострадавшего простеца не убили на месте и не прикопали нигде потихоньку, потому что его безмозглые потомки вылезли откуда-то и принялись творить чушь. Или даже не потомки, а просто воспользовались. Или вовсе придумали, а на деле и не было ничего такого.

Вообще, во Франкии в последние годы много твердили о толерантности, о терпимости ко всем, о равных правах и о чём там ещё. Правда, то и дело журналисты вытаскивали на свет божий какие-то неприглядные истории о том, что человека ущемляли то по цвету кожи, то по вероисповеданию, то по наличию или отсутствию магических способностей. Поэтому в постановке вопроса для Саважа ничего нового не было, неприятно то, что в этот раз под удар попадают некроманты.

Что ж, поищем союзников. Это такая битва, которую никак не выиграешь в одиночку, и тут дело не в Кусачке как таковом – он для кого-то просто оказался примером. Нужно выяснить, откуда ветер дует и как этот ветер поприжать, чтоб не дул.

Саваж всё это ой как не любил, но нельзя сказать, что совсем не умел. Правда, и профи себя тоже не чувствовал, и очень не хотел делать неправильных шагов – или же таких, которые приведут к нежелательным ему результатам. Но ему было у кого спросить совета.

Поэтому следующим своим шагом он перенёсся тенями на улицу Сент-Антуан, в холл огромного старинного дома, который недолюбливал как жильё, но уважал как старого противника. И попросил прислугу сообщить генералу Саважу, что он сейчас поднимется в его кабинет.

– Марион, мне нужна твоя помощь, – сказала мама.

Сказала, как всегда, безапелляционно, отказов не предполагалось. Марион мысленно пожала плечами и отозвалась:

– Это срочно?

Марион рассчитывала за месяц дописать черновик диссертации и даже уже запасла продуктов в свою квартиру в Массилии, чтобы поменьше отрываться от работы. Но позвонила мама и очень попросила приехать – её дом располагался за городом. Марион взяла текст с собой и понадеялась, что получится что-нибудь с ним сделать. Сейчас она вычитывала имеющуюся главу диссертации и хотела завершить процесс. Не удалось.

– Да, Марион, это срочно. Будь добра повернуться и выслушать меня.

Выслушать можно.

– Рассказывай, – Марион отложила листы бумаги и ручку и повернулась к сидящей за спиной на диване маме.

– Я отправляюсь на лечение в четверг, – весомо сказала мама.

– Куда и по какому поводу?

Конечно, в шестьдесят лет у человека могут быть неполадки в организме, но в целом мама чувствовала себя хорошо. Вела здоровый образ жизни, занималась спортом с компанией приятельниц, летом каждый день купалась в море, зимой ездила в горы кататься на лыжах. И даже в поездках ни на секунду не выпускала из рук бразды правления своей гостиничной империей.

– Мне нужно обследоваться, – будто это что-то объясняло!

– Мама, где ты собираешься это делать?

– В санатории «Морской ветер» на побережье. Там здоровый воздух, отличное питание и комфортные условия проживания.