– Ты живешь в его комнате? Я там сейчас побыла немного. Эта сука не разрешала мне в неё заходить после его смерти. Выпьешь? – начала разговор Лиза.

– Только немного, – ответила Ника.

Женщина разлила по бокалам шампанское и, сев напротив, продолжила говорить:

– Я и не знала, что ты живешь с ней. Я думала, что ты с отцом в деревне.

– Да, так и было, я только полтора года назад к ней приехала. Отец стал сильно пить. А я хотела жить. Поэтому решила приехать к бабушке, – рассказала Ника.

– А здесь ты смогла жить? – спросила Лиза.

– Здесь я не голодала.

Женщина задумалась и задала ещё вопрос:

– Но и цену, наверное, за это платила не маленькую?

Ника слегка кивнула, задала встречный вопрос:

– Вы ненавидели мою бабушку?

– У меня были на то причины. И давай на «ты». Зови меня Лиза.

– Хорошо, а ты тогда зови меня просто Ника.

Лиза отпила шампанского и спросила:

– А могу я сегодня ночью остаться здесь и поспать в его комнате?

Её вопрос прозвучал как-то искренне и с трепетом.

– Да, можешь, конечно, – согласилась Ника.

– Только у меня к тебе тоже будет просьба. Я могла бы спать с тобой в комнате? – продолжила говорить она.

– Что, после её смерти страшно здесь? – улыбнувшись, догадалась Лиза.

– Да, мне как-то не по себе.

– Понимаю. Здесь и при её жизни мне было не по себе, – сказала серьезно Лиза.

Весь вечер они проговорили, обсуждая, какой была их внезапно скончавшаяся родственница. Ближе к ночи Ника дала тёте одну из своих ночных рубашек, и они легли спать вместе. В комнате её дяди всё оставалось так, как и при его жизни, за исключением некоторых разбросанных вещей Ники, её тетрадок и книжек на столе. Бабушка, как только она приехала, поселила внучку в его комнату и запретила что-либо переставлять или менять. Для неё жить в аскетичной мужской комнате с большим макетом самолета в углу было несравнимо лучше, чем в комнате в доме отца. Там она вообще не знала, кого может в ней обнаружить: множество раз друзья отца оставляли свою блевотину на полу или оставались спать сами на её кровати. Нику мучила бессонница, она долго вспоминала свою ужасную комнату в деревне и слышала, как тихо плачет Лиза. Она обняла свою тётю, чтобы та успокоилась, и через несколько минут смогла уснуть, впервые со дня убийства проспав крепко до самого утра.

Утром в день похорон Нина Петровна встала раньше будильника, оделась быстро, как солдат. Позавтракала глазуньей из двух яиц с докторской колбасой, половину оставив Коле. Сделала небольшой начес и убрала волосы в низкий хвост, нанесла нейтральный макияж. Надела своё любимое черное платье, которое ей очень шло, и повязала на голову невесомый платок.

«Нужно держать себя в руках. Действовать по ситуации. Быть сильной. Ради Ники. Может, ещё смогу что-то узнать про украшения», – думала она в прихожей, пока надевала туфли.

Нина Петровна вышла из своей квартиры и позвонила в соседнюю дверь. Ей открыла Ника: казалось, что девушка спрятала свой психоз за маской холодного безразличия. Было очевидно, что Ника сильно переживает и всё время как будто отстраняется, боясь выдать свои истинные чувства. Нине Петровне понравилось разговаривать с Никой, пока они ехали на машине в морг, – она открылась ей и напомнила о любви. Она вспомнила, как впервые встретила своего мужа. Тогда на ней было белое платье в мелкий горох с пышной юбкой: они долго и кропотливо шили его вместе с мамой. В нем она пошла в кино, и после сеанса к ней подошел молодой парень. Заговорили с ним об актерах, потом он рассказал, что мечтает стать следователем и раскрывать самые сложные дела. Его звали Иван, и она сразу же влюбилась в его голубые глаза и в тот живой интерес, что всегда вел его по жизни. Им было нескучно друг с другом: после нескольких встреч они болтали, как старые друзья. Он был романтичным и увлеченно рассказывал о своей профессии.