***

«Интересно автор пишет! А я никогда не была в Грузии», – услышал я над самым ухом беззаботный голос попутчицы и нехотя закрыл книжку.

От чтения на ходу глаза устали, и такое возвращение в реальность оказалось для меня своевременным. Но, для порядка я проворчал что-то недовольное, выглядевшее безуспешной попыткой ещё хоть на несколько минут не пускать никого в мой внутренний мир.

– Владик. Дай своим глазам отдохнуть, – продолжила вторжение Оксана, ласково прикоснувшись к лицу, чтобы снять с меня очки.

– М-м-м! Ну не на-адо, – попробовал я протестовать, хотя в глубине души был тронут заботой девушки.

Она быстро спрятала их в свою сумочку, а потом закрыла своими тёплыми ладошками мне глаза.

– Всё. Теперь спи.

Это было настолько неожиданно, что я замер, не предпринимая попыток отстранить её руки от своего лица. Так и сидел, притихший, не зная, что делать. Она мягко притянула меня за голову вниз, к себе на колени, и я почувствовал, что лежу на мягком вязаном, том самом «нашем» шарфике, свёрнутом в виде подушки. «Ещё не хватало, чтобы она начала меня гладить по голове, как ребёнка», – успел подумать я, прежде чем ощутил прикосновения её рук к своим волосам. Не хотелось открывать глаза. Не хотелось нарушать эту реальность (а, может быть это был всё-таки сон?) своими глупыми протестами. И копаться в своих чувствах, раскладывая свои поступки на правильные и неправильные полочки, тоже не хотелось. Вскоре подумал, что не прочь выполнить её команду. Оксана осторожно взяла из моих рук книжку, позволив окончательно расслабиться. Мерный гул «Икаруса» куда-то делся, и только мягкое покачивание, как в детстве напоминало о продолжающемся путешествии.

Утром приехал папа. В одиннадцать часов, когда Маша ещё нежилась в постели, зазвонил телефон, и такой родной басовитый голос пожелал доброго утра. Девушка, мигом проснувшись, выскочила из тёплой кровати и в три прыжка добралась до ванной. И пока Фёдор Тимофеевич покупал в баре гостиницы закуски, чтобы позавтракать с дочерью в номере, и поднимался на лифте, она успела принять душ, высушить волосы феном и одеться, чтобы встретить отца и быть готовой к любым событиям начавшегося дня. Досадовала лишь необходимость ходить с костылём. Протез разваливался и едва держался на ноге.

– Папка! Как я рада, что ты приехал! – бросилась на шею отцу Маша.

– Дочурка! Красавица моя! – прогремел тот с радостной улыбкой.

После переживаний и неизвестности вчерашнего дня он смог успокоиться только сейчас, когда нежно гладил по голове любимую дочку, утонувшую в его крепких объятиях. Поверхность стола быстро заполнилась всякими лакомствами и узенькими стеклянными бутылочками с лимонадом «Fanta», и девушка набросилась на угощение, чувствуя мудрость поговорки о том, что аппетит приходит во время еды. Отец не отставал от дочери, с энтузиазмом поедая бутерброды. Он практически не завтракал, улетая из Ростова ранним рейсом. Вчерашний звонок посреди учебного занятия оказался громом среди ясного неба, заставив Фёдора Тимофеевича срочно поменять расписание своих занятий, согласовать с другими преподавателями и деканом короткий внеплановый отпуск. Пришлось просить ректора о помощи, чтобы организовать по брони Университета билет на самолет в столицу. Всё это время терзали мысли о том, как чувствует себя Машенька. «Должно быть, сильно испугалась такого поворота событий. Ведь, она долго готовилась, надеялась на помощь и успешное протезирование, чтобы снова иметь возможность ходить. Да, выпал из поля зрения этот Ливано-Израильский конфликт, о котором в последние два месяца твердили в „Новостях“. Должен был предвидеть, что эта далёкая локальная война может оказаться опасной для дочери, которую практически одну чуть не отпустил в самое её пекло», – думал он, слушая рассказ Маши, и стараясь дельными советами поддержать её энтузиазм в разрешении внезапно возникшей проблемы. За ночь, проштудировав иностранную медицинскую книжку-справочник, девушка выложила перед отцом стройный план действий: