Беседа началась с пустых вещей, как будто брадатому пивопойцу просто хотелось пообщаться. Саша в те годы не умел отвязываться от таких собеседников и вяло поддерживал разговор. Однако когда он упомянул, что спешит в эзотерический магазин, беседа переключилась на тему сверхспособностей человека и стала куда увлекательнее. Но и взгляд мужика стал вовсе не таким расслабленным и добрым. Напротив, он посерьёзнел, посуровел. Казалось, его глаза пронзали Сашу насквозь, подобно скоростному сканеру считывая с его души информацию, коей Саша делиться вовсе не хотел. В какой-то момент он даже инстинктивно отшатнулся назад, наткнувшись спиной на круглый столик у ларька, предназначенный для употребления пищи стоя. Столик качнулся, и с него скатилась пустая бутылка, разбившись об асфальт. Саша отшатнулся уже в другую сторону. Прохожие неодобрительно покосились.

Мужик почувствовал, что переборщил, и моментально переключился в обычное состояние.

– Слушай, а давай ещё по пузырьку накатим! – предложил он и в три глотка допил всё пиво в своей бутылке. Глаза его вновь засветились добродушной простотой.

– Давайте, – согласился Саша.

Они взяли по бутылке пива и продолжили разговор, присев на освободившуюся лавочку. Бородач оказался неожиданно интересным собеседником. Он здорово разбирался в эзотерических вопросах, причём в отличие от большинства экстрасенсов, которых доводилось слушать Саше, умел взвешенно и аргументированно излагать свою позицию. Чувствовалось, что его рассуждения подкреплены сильным умом, разносторонним образованием и широким кругозором. Кроме того, он обладал изрядным обаянием, чего Саша сразу не рассмотрел. Его серые глаза искрились, улыбка была очень доброй и открытой. Занятным был и смех: хриплое, прокуренное «хе-хе-хе!» придавало его образу особый колорит. Тем не менее Саша всё равно относился к своему необычному собеседнику с известным недоверием, и, заметив это, тот решил немного рассказать о себе.

Звали его Ян. Фамилия была Алликас. Если точнее, то имя его звучало Иан, на эстонский манер, но он уже привык произносить его по-русски. Тем более что «Ян» тогда звучало моднее, чем «Иан», так как напоминало «албанское» «Йан». Слово Allik по-эстонски означает «родник» и, по идее, должно было ассоциироваться с чем-то чистым, однако в голове у Саши возникли другие ассоциации – в их городе аликами ласково называли алкашей. Глядя на то, с каким удовольствием Ян в процессе своего рассказа отхлёбывает пиво, Саша подумал, что, может быть, это синхронизм – про синхронизмы он узнал недавно, читая книжки Карла Густава Юнга. Родился Ян в Пярну, в Эстонии, примерно пятьдесят лет назад, а вырос в Таллине. Затем его отец, занимавшийся научной работой, получил назначение в один из солидных ленинградских НИИ, и они всей семьёй переехали в город на Неве. Там он поступил на физический факультет Ленинградского университета, который благополучно закончил и где защитил кандидатскую, а потом и докторскую диссертацию, занимался научной работой, преподавал, но с крушением Советского Союза оказался не у дел.

Мир для Яна перевернулся – престижная работа на физическом факультете оказалась никому не нужной, зарплата превратилась в копеечную… А к этому времени у него уже было двое ещё не выведенных в люди детей и жена-преподаватель, находившаяся в сходных материальных условиях. Чтобы как-то выжить, Ян перепробовал много не соответствующих его уровню и статусу профессий – «бомбил» вечерами на своих «жигулях», развозя случайных пассажиров, торговал вонючими китайскими пуховиками на рынке, охранял коммерческий склад. Выживать было тяжело, как вдруг подвернулся счастливый случай – один американский университет, в котором и Ян, и его жена не раз выступали с докладами на международных конференциях, пожелал заключить с ними контракты, и они всей семьёй переехали в Америку.