– И что значит «одни»? Мы уже совершеннолетние! Можем идти куда хотим. Мы в свободной стране. – Наташа независимо вздёрнула подбородок.

Лицо Николая стало медленно краснеть. Он с силой сжал локоть Наташи и почти прошипел, чеканя каждую фразу:

– Вот именно! Мы в другой стране. И вести вы себя обязаны так, как вас инструктировали. Здесь мы все представляем нашу советскую Родину, СССР! Без группы и меня никуда! Это понятно? А будете артачиться, напишу вам такие характеристики по приезду, что не обрадуетесь. Понятно говорю?

– Да. Что ж не понять. – Светлана глубоко вздохнула. Настроение было испорчено.

– Ну и хорошо. Подождём всю группу, а потом пойдём на пляж. – Николай был явно доволен тем, что сумел так ловко поставить на место двух молодых девчонок, продемонстрировав свой авторитет.

– Все вместе, – вновь повторил он.

Начали подходить туристы из группы, в основном мужчины, им, видимо, быстрее и проще было привести себя в порядок. Женщины запаздывали. Наташа, растиравшая покрасневший локоть, лукаво улыбнулась и подтолкнула Светлану.

– Смотри, сейчас цирк будет. Нашего комсомольца удар хватит!

Светлана посмотрела в сторону лестницы и едва сдержала смех. В холл выходили дамы из их группы и приближались к месту расположения Николая, стоявшего в окружении мужчин.

Женщины полностью пренебрегли инструкцией по дресс-коду, которую им внушали перед отъездом профсоюзные деятели. Какое там белое или однотонное! На одних были модные в то время в СССР тёмные жаркие синтетические платья с цветными разводами, другие оделись в шёлковые халаты с немыслимо яркой расцветкой. Это было, как сейчас говорят, «дорого и богато», но являлось жутким диссонансом европейскому стилю на отдыхе. Хорошо, что в этот момент основная толпа европейцев схлынула, перебравшись поближе к пляжу, но даже это не снизило градус отчаяния идейного руководителя, который, глядя на такое нарушение всех инструкций, лишился всех красок на лице. Самое ужасное заключалось в том, что он ничего не мог с этим поделать. Это тебе не молодые девчонки, которых можно вразумить, крепко сжав локоток. Этим матронам было за пятьдесят, и для них он был мальчишка, хотя и комсомольский начальник. Вздохнув, он обречённо махнул рукой, и вся группа медленно зашагала к пляжу.

Море было ещё прохладным, поэтому девушки в основном нежились на солнышке и рассматривали окружающую природу и людей. Всё бы хорошо, но этот песок на пляже! Он был везде: на зубах, на голове, в купальнике и на полотенце.

– Ничего, Наташ, привыкнем, – сказала Света, отряхивая в сотый раз пляжное полотенце от песка.

Она с завистью посмотрела на семью немцев, которая расположилась на лежаках. Вся, включая детей. Лежаки платные, а в их группе люди следовали режиму строгой экономии. Каждому советскому туристу выдавалась определённая мизерная сумма в валюте, которой, конечно, ни на что не хватало, поэтому экономили каждый болгарский лев, чтобы приобрести интересные вещи, которые не купишь в Союзе.

– Слушай, Свет, мне показалось, или действительно музыка где-то играет? – Наташа стала прислушиваться к доносившейся откуда-то необычной мелодии. Она училась музыке профессионально, но звук этого инструмента был ей совершенно незнаком.

– Да, я тоже слышу. – Светлана повернулась лицом в ту сторону, откуда неслись звуки.

Порыв ветерка усилил звучание, и тут уже многие поднялись и начали прислушиваться.

Музыка не приближалась, она звучала в каком-то одном месте, поэтому не только девушки, но и другие члены группы стали просить у Николая разрешения пройти по пляжу и посмотреть. Все понимали, что звучит живая музыка, а не запись.