– Нормально, – прошипела она, вставая. Покопавшись в боковом кармане рюкзака, вытащила платок. Варежки тоже смягчили удар, и все обошлось мелкими ушибами. Прислушавшись к себе, никаких болезненных последствий не ощутила.

Покосившись на Яну, водитель осторожно поинтересовался:

– Вы уверены, что вам сюда? Все, что здесь есть – пустырь, заброшенный поселок и лес. Эту остановку вообще-то планируют убрать, можно сказать, последний месяц катаемся.

– Не беспокойтесь, – хмыкнула девушка, – я именно там, где и должна быть. Скоро меня подберут друзья и мы поедем дальше.

– О, ясно, – только и сказал мужичок, забираясь обратно в автобус, – тогда удачного отдыха.

– Спасибо. Удача мне не повредит.

Вскоре кряхтящий и бурчащий автобус спешно отъехал от остановки, оставляя Яну в полном одиночестве практически в забытом всеми месте. Несколько секунд она провожала его взглядом, а потом решительно достала из кармана сложенный листок бумаги. На нем Баюн коряво, но четко изобразил дальнейший путь. Надо сказать, что художественными талантами он был обделен, и если бы в момент рисования девушка не присутствовала рядом, то сейчас точно ничего не поняла бы. Зато в данную минуту ей всего лишь нужно было сориентироваться и вспомнить некоторые момент: пометки Яна делала себе тогда же. Вглядевшись в закорючки, она скорбно вздохнула: идти пешком предстояло еще очень и очень долго. Оглядевшись вокруг, почувствовала, как по спине побежали мурашки. Остаться одной посреди леса и пустыря было жутко даже для самой авантюрной души. Через дорогу простиралась пустынная седая местность и виднелась едва заметная заснеженная тропа, уводящая в белую метель, к счастью, еще не особо сильную. Стальное небо нависало над головой угрожающей глыбой, разбухшей от вот-вот готовых прорваться на землю новых вьюг.

Яна посмотрела на часы, и это тоже не доставило восторгов: циферблат показывал уже седьмой час вечера, темно было – хоть глаз выколи, идти предстояло неизвестно куда и неизвестно сколько. Увы, выбора у нее не было, она закинула за спину один рюкзак, следом повесила на грудь второй, включила фонарь – огромный, специально купленный для этого похода. Хорошо, что она отказалась от идеи тащиться с чемоданами на колесиках (сама надорвала животик от смеха, когда представила). В противном случае ее путь до Камня Трех Дорог закончился бы около ближайшего деревца с очень крепким сучком либо у канавки. Собравшись с духом, Яна зашагала по колдобинам и хрусткому снегу к своему новому месту жительства, где бы оно ни находилось. Пустошь до заброшенного поселка получилось миновать легко, она была не такой уж и большой, как казалось сначала, просто снег мешал разглядеть застывшие в ледяной пустыне призраки домов. Зато улица этого самого поселка, когда Яна шагнула в него, оказалась еще более пустынной, чем сама пустошь. Поселок вообще и его главная улица в частности казались чем-то нереальным. Яна словно оказалась в чьем-то сне, куда не забегали даже бродячие кошки и боялись заползать чужие кошмары. Своих хватало.

Идя вперед, она слушала надрывный скрип дверей и ставен, свист ветра в пустых помещениях, который похоронным маршем сливался с хрустящим под ногами снегом. Полуразвалившиеся дома со сгнившими досками и разрушенными камнями, около некоторых из них замерли ржавые машины без колес, то там, то здесь громоздились груды мусора, заваленные белым крошевом. Когда Яна увидела прямо посреди дороги сидящую на земле старую, голую куклу с выбитым глазом, по спине побежали десятки неприятных мурашек. Смешно, конечно, но ту куклу она обходила большим кругом. Вся окружающая обстановка создавала ощущение того, словно Бурева оказалась в мертвом, давно отрезанном от жизни месте. Наверное, так себя чувствовала бы мышь, оказавшаяся между очень голодной кошкой и страшной бешеной собакой. В какой-то момент запах сырости, гниющего мусора и чего-то еще, непонятного и неприятного, усилился – его не могли перебить даже мороз и ветер. В вечернем полумраке тени сгущались, превращая дома в жуткие провалы в неизвестность, тут впору было снимать фильмы ужасов. Иногда Яна настороженно оборачивалась, чтобы убедиться, что за спиной нет ничего и никого, кроме пустых зданий и пустоты дороги. Навязчивое ощущение чужого взгляда буквально преследовало ее и заставляло ускорять темп.