С 1835 года Йонвиль соединен с внешним миром дорогой. Иногда извозчики, которые везут седоков или грузы из руанского порта во Фландрию, проезжают по этой дороге, чтобы сократить путь. У горожан есть даже ежедневный дилижанс до Руана. Он напоминает«желтую колоду, которую втащили на огромные колеса». Эти колеса уродуют пейзаж и брызгают на пассажиров грязью. Водитель этой «Ласточки» (так называется дилижанс), чтобы заработать дополнительные деньги кроме своей зарплаты, организовал что-то вроде зародыша службы доставки грузов из города: он привозит рулоны кожи башмачнику, шляпы для торговца тканями, железо для кузнеца и селедку для его любовницы. Несмотря на эти свидетельства прогресса, город по-прежнему находится в добровольном плену у своего географического положения. Йонвиль расположен между пахотными землями и пастбищем, но вместо того, чтобы улучшать пашню, горожане упорно держались за пастбище, хотя и недооценивали его значение; ленивый маленький город повернулся спиной к равнине и продолжал расти в естественном для него направлении – в сторону реки.

Прогрессивный буржуа, чье существование не зависело напрямую от земли, – например, городской аптекарь господин Оме, – мог позволить себе с наслаждением рассуждать о глупости крестьян: «Дай Бог, чтобы наши фермеры изучили химию или хотя бы внимательнее прислушивались к советам науки!» Но улучшение почвы стоит дорого, а скотина – живое существо, утешение для души. Крестьянка могла бы вложить деньги в удобрение и увеличить урожай зерна, но зачем ей рисковать своими средствами к существованию на изменчивом рынке? Цены на зерно еще менее надежны, чем погода. Свинья в хлеву стоит больше, чем обещание городского торговца.

Только люди, которые имеют больше одного источника пищи, могли использовать выражение «держаться за старые привычки» как оскорбление. Мелкие арендаторы из Йонвиля имели достаточно оснований быть осторожными. Примерно в то время, когда происходит действие романа, в маленьком рыночном городке Ри, который, очевидно, послужил Флоберу прототипом для Йонвиль-л’Аббэ, женщина жаловалась властям, что она и ее дети умирают от голода.

Если бы Йонвиль или Ри были теснее связаны с большим городом Руаном, который, в свою очередь, был связан рекой Сеной с Парижем и портами Ла-Манша, у них было бы больше причин волноваться за стабильность своего существования. В беспокойные времена военные уполномоченные и гражданское население высасывали все соки из малых городов и деревень, находившихся в зоне снабжения больших городов. Прогресс сельского хозяйства может создавать дополнительный продукт и поощрять инвестиции. Но он также может создавать избыточный спрос, а транспортная сеть – мощный насос, способный выкачать из региона все, что он производит. Те, кто выращивал пшеницу и виноград, изменяясь, становились более приспособленными к современному миру, но и более уязвимыми. В более бедных местностях Южной Франции основной сельскохозяйственной культурой был каштан. Его плоды не пользовались большим спросом и требовали больших затрат на перевозку, а потому эти районы были в безопасности: сделанные на зиму запасы оставались на месте. Городские поселения, расположенные в труднодоступных местах, например Гатин в Пуату, были населены не дураками. Правительственные чиновники зря посчитали их жителей глупыми, когда после революции приехали в эти места восстанавливать пути сообщения и обнаружили, что, «как только бургада (крупный поселок) и даже город чувствовали себя под угрозой, они уничтожали все свои мосты