Пострадавший сидел на тротуаре на ворохе газет. Голова его была замотана бинтом, один из рукавов рубахи закатан выше локтя. К офицеру подошел врач и сказал, что газетчика нужно везти в больницу. Если ухо не пришить в течение часа, то будет уже поздно.

– Почему?

– Потому что ухо не приживется.

Врач так и сказал «не приживется», будто речь шла о цветке или саженце.

– Он нужен мне для дачи показаний, – возразил офицер.

– Тогда распишитесь, что забираете его под свою ответственность, – сказал доктор и стал подсовывать полицейскому какую-то бумагу. – Ухо тоже забирайте, – добавил он.

– А где оно? – спросил офицер, глядя на забинтованную голову газетчика.

– Мы положили его в холодильник.

– Большой холодильник? – поинтересовался офицер и посмотрел на свою машину, словно прикидывая, какого размера холодильник туда поместится.

– Небольшой, – пояснил доктор, – размером с ящик для пикника. Нога, например, туда не влезет, а вот для уха или для сердца в самый раз.

Офицер подумал и сказал:

– Забирайте газетчика, я приеду за ним, когда вы его соедините с ухом. Вот вам мой телефон, позвоните, когда закончите.

Газетчику помогли подняться с окровавленных «ABC» и «Эль Паис» и, поддерживая под руки, повели к скорой. Пако, русский и офицер отправились в участок на патрульной машине. На Университетской площади попали в пробку. По пути Пако фотографировал, а русский негромко напевал. В управлении с ним случилось очередное недоразумение. Когда у задержанного спросили, как его имя, он громко ответил: «Me llamo guerra!^>3» Полицейские переполошились, двое выхватили пистолеты и встали в стойку. Все приняли русского за террориста – сумасшедшего, который ждет подходящего момента, чтобы рвануть чеку спрятанной в кармане гранаты и отправить себя и окружающих на тот свет. Его тут же обыскали, но никакой взрывчатки не нашли. При нем был обычный набор вещей: мобильник, кредитные карточки, немного наличных и паспорт – тут Пако просиял самым лучезарным образом – на имя гражданина Российской Федерации. Звали русского Герард Сердцев. Герард, или, как он сам называл себя, Герра, – вот что смутило полицейских, а русского, безусловно, позабавило, потому что он не впервые произносил свое имя здесь, в Испании, и, конечно, знал, как на него реагируют. Насчет дальнейших событий Пако не в курсе, так как, расписавшись на листе показаний, он был отпущен с требованием явиться для повторного свидетельства, если таковое потребуется. Отвезти его назад не предложили, и Пако вышел из управления обиженный. Но вскоре сообразил, что торопиться ему некуда, погода отличная, план по картотеке перевыполнен, и можно не спеша прогуляться до Каса Мила, а по пути заглянуть в уютное кафе на Виа Августа.

Пригородный поезд замедлил ход, и голос в динамике объявил: «Станция Люишем». Молодая женщина в алых туфлях с алой сумочкой на коленях встала и пошла к дверям.

«Проклятая дыра, – мелькнуло у нее в голове. – Хуже разве что Кент. Хотя Кент – это уже не Лондон».

Был на удивление теплый день. Те, кто хорошо знаком с лондонской погодой, знают, что подобными подарками природы следует пользоваться незамедлительно. Если в хорошую погоду не успеешь подставить солнцу лицо – считай, что упустил шанс в лотерее. Вместо обещанного тепла может похолодать, накатят тучи, выпадет снег. Результаты лондонской метеолотереи всякий раз непредсказуемы.

В данный момент женщина с алой сумочкой не была склонна восхищаться ни погодой, ни чем-либо еще. Ее только что оштрафовал контролер. Она ехала по ветке, где билеты проверяют лишь в часы пик, и, надо же, нарвалась-таки на неприятного субъекта в синей форме. В результате вместо экономии получился проезд по тройному тарифу. Кроме того, в очередной раз ее возмутил тот факт, что контролеры в Англии совершенно невосприимчивы к женским чарам. У себя на родине она бы справилась с такой проблемой в два счета. Застенчивая улыбка, невнятное лепетание, хлопанье ресницами – и езжай хоть до конечной станции! А здесь подобный номер не проходил. Откуда только берутся такие бесчувственные сухари?