Мизантропов на этот раз не удостоил меня ответом и, налив мне супа и положив второго с компотом, молча укатил свою тележку. Я снова оказался один. В этот раз я решил не напрягаться и, легонько оттолкнувшись рукой от края стола, подкатился к обеденному столику на кресле. М-да… Два малюсеньких кусочка черного хлеба. Супу в тарелке было совсем немного, на самом донышке. Во второй тарелке виднелась пара ложек картофельного пюре. Зато компота – целая кружка, а когда мой взгляд упал на графин, то я совсем очумел от радости. Графин был наполнен до самого горлышка. Я осторожно снял пробку и чуть-чуть глотнул. Как хорошо-то, Господи! Освежающая, блаженная влага и, что самое главное, не соленная! Я схватил графин за горлышко обеими руками, отшвырнул пробку в сторону, которая упала и покатилась куда-то по полу, и, захлебываясь и давясь до спазм в горле и слез в глазах, стал с великим наслаждением шумно глотать воду самыми большими глотками, на которые только был способен мой зоб. Звуками, которые я издавал, можно было с успехом озвучить загнанную лошадь, пьющую из водоема. Я оторвался от графина, только тогда, когда выпил почти литр воды и хотел пить еще, но тут меня сильно и резко затошнило и я, оставив графин в покое, шатаясь и выставив вперед руки, чтобы с разгону не расквасить нос о какой-нибудь подвернувшийся ненароком угол, помчал в туалет рыгать водой. Немного придя в себя, я плюхнулся прямо на пол у унитаза и, приобняв его рукой, как самого надежного друга, подождал, собираясь с силами. Затем встал, вытерся туалетной бумагой и, бросив ее в мусорное ведро, поспешил к столу. Медленно, стараясь тщательно разжевывать пищу, поел и мой желудок, наконец, перестал нудно и противно ныть. По нему разлилась сытая истома. Выпив компота и переждав, чтобы насладиться счастливейшими минутами своей жизни, я перекатился на кресле к компьютеру и продолжил играть. Мое настроение значительно поднялось, и я был готов орать песни от счастья. Теперь я чувствовал себя способным на многое. Я физически ощущал, как мое измученное восемью днями голодовки тело вновь наполняется животворящей силой. Нет, теперь «кататрисы» меня совсем не интересовали. В ожидании прогулки и за неимением других занятий и развлечений, я порылся в папке «Мои игры», нашел какую-то стратегию и принялся в нее рубиться. Стратегия называлась «Земные войны». Время за компьютером летело незаметно, особенно когда можно было полностью сосредоточиться на игре и не отвлекаться на мысли о еде и воде. Игра оказалась настолько интересной, что я сильно удивился, когда в палату внезапно зашел Мизантропов и, вкатив тележку, спросил меня:

– Эй, жрать будешь?

Я как раз завершал уровень и бился с последней пехотой и остатками танковой дивизии противника. Вот еще что, на еду отвлекаться, подумал, было, я, но, видимо, после голодовки мною временно овладела какая-то животная жадность к еде и я, не отрываясь от экрана, сказал:

– Положи на столик. Я доиграю и поем.

Мизантропов оставил еду и, дребезжа тележкой, молча удалился. Я закончил уровень и только усилием воли отказался сразу же начать следующий, с трудом оторвавшись от клавиатуры и монитора. Подошел к столику и наспех перекусил. Все мои мысли были об игре. Пока я ел, мне в голову пришла довольно интересная и забавная идея. А что если в самом начале постройки базы, отстроив необходимые здания, бросить все силы на укрепление защиты и выстроить по переднему краю базы двойной ряд боевых башен, как противовоздушных, так и против земной техники и пехоты? Да, точно, возможно в этом и заключается весь секрет игры! При следующей мысли я возомнил себя самым настоящим гением компьютерных стратегий. Зачем тратить деньги на постройку стен, защищающих базу, когда можно наделать вокруг пустых хранилищ энергетической руды, что будет намного быстрее и дешевле, так как хранилище занимает больше места, чем доступная за раз часть стены и обладает большим запасом прочности! Пораженный догадками, я не допил сок, бросился к компьютеру и вновь перестал существовать для окружающей реальности.