С неделю я пристально занимался в уединении моем на огороде изучением непрестанной молитвы, точно так, как растолковал мне старец. Вначале как будто дело и пошло. Потом почувствовал большую тягость, лень, скуку, одолевающий сон, и разные помыслы тучею надвигались на меня. Со скорбию я пошел к старцу и рассказал ему мое положение. Он, любезно встретивши меня, начал говорить:

– Это, возлюбленный брат, война против тебя темного мира, которому ничто в нас так не страшно, как сердечная молитва, и потому он всячески старается, чтобы помешать тебе и отвратить от изучения молитвы. Впрочем, и враг действует не иначе, как по воле Божией и попущению, сколько это для нас нужно. Видно, еще потребно тебе испытание к смирению; а потому еще и рано с неумеренным рвением касаться высшего сердечного входа, дабы не впасть в духовное корыстолюбие. Вот я тебе прочту об этом случае наставление из «Добротолюбия».

Старец отыскал учение преподобного Никифора монашествующего и начал читать: «Если, несколько потрудившись, ты не возможешь войти в страну сердечную так, как тебе было растолковано, то сделай, что я скажу тебе, и при помощи Божией найдешь искомое. Знаешь, что способность словопроизношения находится у каждого человека в гортани. Сей способности, отгоняя помыслы (можешь, если захочешь), и дай беспрестанно говорить сие: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя!“, и понудься всегда произносить оное. Если некоторое время в сем пробудешь, то отверзется тебе чрез сие и сердечный вход без всякого сомнения. Это дознано по опыту».

– Вот слышишь, как наставляют Святые Отцы в сем случае, – сказал старец. – А потому ты должен теперь с доверенностью принять заповедь, сколь можно более творить устную Иисусову молитву. Вот тебе четки, по коим совершай на первый раз хоть по три тысячи молитв в каждый день. Стоишь ли, сидишь ли, ходишь ли или лежишь, беспрестанно говори: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», негромко и неспешно; и непременно верно выполняй по три тысячи в день, не прибавляй и не убавляй самочинно. Бог поможет тебе через сие достигнуть и непрестанного сердечного действия.

С радостию я принял сие его приказание и пошел в свое место. Начал исполнять верно и в точности, как научил меня старец. Дня два мне было трудновато, а потом так сделалось легко и желательно, что, когда не говоришь молитвы, являлось какое-то требование, чтобы опять творить Иисусову молитву, и она стала произноситься удобнее и с легкостию, не так уже, как прежде – с понуждением.

Я объявил о сем старцу, и он приказал мне уже по шести тысяч молитв совершать в день, сказав: «Будь спокоен и токмо как можно вернее старайся выполнить заповеданное тебе число молитв: Бог сотворит с тобою милость».

Целую неделю я в уединенном моем шалаше проходил каждодневно по шести тысяч Иисусовых молитв, не заботясь ни о чем и невзирая на помыслы, как бы они ни воевали; только о том и старался, чтобы в точности выполнить старцеву заповедь, и что же? Так привык к молитве, что если и на краткое время перестану ее творить, то чувствую, как бы чего-то недостает, как бы что-нибудь потерял; начну молитву, и опять в ту же минуту сделается легко и отрадно. Когда встретишься с кем-нибудь, то и говорить уже не охотно, и все хочется быть в уединении, да творить молитву; так привык к ней в неделю.

Ден десять не видавши меня, старец сам пришел навестить меня; я объяснил ему мое состояние. Он, выслушавши, сказал: «Вот ты теперь привык к молитве, смотри же, поддерживай и усугубляй эту привычку, не теряй времени втуне и с Божией помощью решись неупустительно совершать по двенадцати тысяч молитв в день; держись уединения, вставай пораньше да ложись попозднее, чрез каждые две недели ходи ко мне на совет».