Улыбаясь на плоский юмор «соседа», я заметила вдруг Барбашину. Она хотя и не курила, а всё же тёрлась «под тополем» с остальными. Мне стало смешно – Лёшку пасёт, точно. Вот дурочка мелкая. Сказать ей, что ли, что он некурящий? Но она просветлела вдруг, суетливо завертелась, поправляя волосы. Невпопад, перебивая разговор Поляковой, громко рассмеялась и перешла на другой край девчачьего кружка. Я даже обернулась, следуя за её взглядом. И обалдела. Савченко собственной персоной! Вот это новости! Он что, теперь с Наташкой?

В животе вдруг остро, противно заворочалось что-то… Но Лёшка лишь скользнул по их компании рассеянным взглядом и заметил меня. Поспешно отвёл глаза, вынул пачку сигарет, не с первого раза сумел открыть её. Впрочем, я и сама замешкалась. Мы докурили, дотянули до конца перемены, стоя на разных концах пятачка. Наконец, народ потянулся каждый в свою сторону. Чтобы попасть в техникум, мне надо было пролезть через дыру в заборе, разделяющем территории вузов. Возле неё-то Савченко меня и подкараулил.

– Давненько тебя не видно. Я уж думал, ты бросила.

– А я думала, ты и не начинал?

– Я вообще-то про технарь. А это, – он покрутил в пальцах пачку сигарет, – само как-то началось. – Несмотря на усилия выглядеть расслабленно, он волновался, это было заметно. – Будешь?

– Давай.

Проследил, как я беру сигарету.

– Может, наконец-то поговорим, Люд?

– О Машковой?

Угасший к тому моменту румянец вспыхнул с новой силой, но Лёшка всё равно смело заглянул мне в глаза.

– О нас.

– Мм… Значит, всё-таки о Машковой. Валяй, чего уж там…

– Нет, – перебил он. – О нас! Что с тобой происходит?

Со мной происходит, ага… Так захотелось сказать ему гадость или даже сделать больно.

– Зажигалку-то дай…

Он протянул зажжённую спичку, я прикурила, чувствуя щекой такое знакомое тепло его ладони. Затянулась.

– Со мной ничё не происходит, Лёш. Просто в какой-то момент я решила, что не готова пока к сексу. Вот и всё. – Пожав плечами, я замолчала, глядя на него через дым. Он тоже молчал, играя скулами. – Ну? А ты думал, со мной что?

– Это правда?

– Что, правда?

– Ну… То, что говорят.

– А что говорят? Ну, смелее… – Я выпустила дым, поймав вдруг себя на том, что повела при этом подбородком так же, как делал тогда, у клуба, Денис. – Что я сосу? Да ещё, небось, и за деньги, да?

В его глазах мелькнула боль, но я добила:

– Я только не пойму, ты сомневаешься в том, что я это делаю, или в том, что у меня хорошо получается? На халяву денег никто не даст, сам понимаешь.

– А ты изменилась.

– Да-а-а?

Я стряхнула пепел и снова затянулась, но теперь демонстративно глубоко – так, чтобы на щеках появились ямочки, а выпуская дым, причмокнула, и как можно сексуальнее облизнула губы.

– И в чём же это выражается?

– Перестань.

– Что перестань?

– Вести себя, как блядь, перестань!

– Мм… – не отпуская его взгляд, я снова смачно затянулась. Выдохнула: «Па-а-а». – А мне почему-то казалось, что как раз-таки бляди тебе и нравятся? Типа Машковой, м?

Он сжал зубы, вздулись желваки на щеках.

– А знаешь что, у нас за технарём есть мастерские, а между ними закуток… Хочешь – пошли. Сделаю тебе бесплатный минет по старой дружбе. М?

Лёшка молча развернулся и пошёл прочь.

– Иди к чёрту, Савченко! – заорала я и швырнула ему вслед окурок. – Ненавижу тебя, сволочь!

***

Последней парой была литература, которую вела наш куратор, Ольга Анатольевна. Мельком отмечая присутствующих, она, наконец, жёстко ткнула ручкой в журнал и подняла глаза на меня:

– Кобыркова, справка будет?

– Нет.

– Поня-я-ятно… Спасибо уже за то, что явилась. На прошлой неделе писали сочинение по Толстому – чтобы завтра принесла.