– А съедобное что-нибудь собирали?

– Естественно. Это в отличие от хлопка считалось праздником. Виноград, яблоки, абрикосы, арбузы, дыни, вишни – весь ассортимент колхозных рынков проходил через наши руки. Но это было опасное занятие. Помню, учителя бегали вдоль плантаций и раздавали предупреждения типа «Не ешьте немытые фрукты! Не переедайте! Не бросайтесь яблоками!».

Я тоже улыбнулся. Детство – такая пора, когда и солнце ярче светит, и трава зеленее, и арбузы вкуснее.

– То есть мы оба с тобой еще те собиратели, – подытожил я и накрыл рукой ее запястье. Она тут же быстро положила сверху свою ладонь. Мы молча смотрели друг на друга и улыбались.

«Наверное, переживает сейчас, перезвоню я ей завтра или нет, – так я понял легкую тень тревоги, мелькнувшую во взгляде Алексы. – Девушки всегда из-за этого переживают».

Позже Алекса призналась, что я был прав, именно об этом она в тот день и думала.

– Ни о чем другом девушка в такой ситуации думать и не может. Это же так очевидно. – Она даже слегка удивилась моему вопросу. – Странно, что не до всех мужчин эта простейшая мысль доходит.

– Согласен, – не стал я возражать, – мне тоже кажется странным, что не до всех мужчин эта мысль доходит.

Но этот разговор состоялся много позже, а пока мы просто держали друг друга за руки и радостно улыбались, как какие-то студенты.

Хотя в принципе Алекса и была самой настоящей студенткой. Второкурсницей.

Я посмотрел налево – сквозь витрину ресторана виднелся ярко освещенный дневным светом памятник Маяковскому. В отличие от вчерашнего вечера теперь он не казался мне таким мрачным и печальным.

А ведь он был отличный, талантливый поэт. У него есть стихи про любовь. Что-то там импульсивное, с надрывом – «… ревнуя к Копернику…». Я попытался вспомнить эти строчки, но не смог. Поэзия – не сильная моя сторона. Позже, дома, я нашел этот отрывок из «О сущности любви»:

И женщины Маяковского любили. Жизнь прожил яркую, интересную. А то, что умер так рано, так тут нет ничего удивительного – поэты, всем известно, долго не живут. Сгорают раньше времени, слишком сильные эмоциональные перегрузки.

Как все-таки меняется наше восприятие окружающего мира в зависимости от нашего внутреннего состояния. Если на душе тягостно – видишь вокруг себя только плохое, самые мрачные стороны действительности.

Если настроение хорошее – то весь мир любишь, видишь вокруг себя одни улыбки, солнце и радость.

Читаешь иного автора и понимаешь, всей душой чувствуешь, в каком состоянии он написал тот или иной текст. Настроение очень легко передается через бумагу.

Поэтому нужно быть очень сильным и уверенным в себе человеком, чтобы написать добрую, хорошую, светлую книгу. Счастья должно быть настолько много, чтобы ты мог поделиться им с другими людьми.

Книги из серии «а давайте я вам сейчас расскажу, какие уроды и сволочи вокруг меня обитают» пишутся гораздо быстрее. Злость придает дополнительные силы, потому что разрушать всегда легче, чем строить.

Но и читать подобный текст потом не так уж приятно.

Энергетика – вещь заразная. Хоть положительная, хоть отрицательная. Каждый из нас ищет то, что соответствует его внутреннему состоянию.

Пока я предавался этим измышлениям о сущности человеческой природы, официант «Аль Пачино» принес нам наш заказ.

Сливочный соус придавал блюду нежный мягкий вкус.

«Кажется, наши вкусы на еду совпадают», – подумал я, глядя, как Алекса ловко управляется вилкой. Проголодалась. Мы часов пятнадцать не вылезали из постели.