Прекрасное слово услышал я недавно. Назвав человека этим словом можно уже не говорить о его достоинствах и не писать длинные хвалебные речи, а услышав его, можно сразу узнать о человеке – всё, и мне кажется…, нет, я уверен, что это слово сказано о ней, о моей матери: «Заботушка!»….

Она заботилась о нас (и не только о нас) с утра до ночи, каждый день, всю жизнь, как будто это было её работой: заботиться обо всех. Мы все, конечно же, тоже работали, но не в этом дело. Дело в том, что она была фундаментом нашей семьи, и может быть, именно поэтому у неё с моим отцом складывались не самые лучшие отношения. Отец хотел быть фундаментом, но не мог, а она, может быть, и не хотела, но должна была…. Она заботилась обо всех, жалела всех и всех любила, но больше всех она любила меня, хотя никогда не говорила мне об этом, как не говорил ей этого и я. Может быть, она даже думала и чувствовала так же как я, догадываясь о том, что слова человечьи – это шелуха, дела – вот истинные зёрна.

Заботушка…. Она заботилась обо всех, кроме себя, и просто сгорела в этой заботе. Ушла она тихо и быстро, заботясь, казалось, даже о том, чтобы не усложнять нам жизнь своим уходом. Впрочем, так и должны уходить такие люди: тихо и быстро.

Я был с ней до самого конца. Я держал её за руку, а она легонько сжимая мою ладонь, засыпала….

Она ушла на следующий утро после своего дня Рождения: грустный и прекрасный уход….

И был февраль, но вышло Солнце. И пчёлы вылетели из своих ульев и садились на цветы, положенные у её изголовья…. Она была красивая, как никогда, и словно живая…. И было много людей: друзья, родственники, друзья родственников и родственники друзей, просто знакомые и незнакомые вовсе…. Многие пришли – попрощаться с ней.

Сейчас мне почему-то вспомнился её 50-летний Юбилей, на который она собрала одну только молодёжь – всех наших друзей, и ни одного человека преклонных лет – не было за столом…. Мы все любили её, но она всё равно оставила нас. Наверное – просто очень устала, хотя могла бы ещё и пожить: 66 – не возраст…. А может быть, просто пришло её Время? Пришло время, чтобы Кто-то позаботился и о ней? Позаботился лучше, чем это делали мы. А если так – значит: «До свидания, Заботушка!». Хотя почему, если…? Именно так: «До свидания!».

Он был, как говорят, красавец-мужчина (особенно в молодости): высокий лоб, ровный, классический нос, прямые брови, серо-голубые глаза с поволокой, идеальные зубы, посаженные настолько плотно, что даже нить не проходила между ними. На голове он всегда носил чёлку такой длины, что зачесанная назад, она почти доставала до затылка. Спортом он практически никогда не занимался, однако имел отменную атлетическую фигуру: широкие плечи, крепкие руки, покрытые сетью вен и артерий, сухие, длинные ноги и мощный брюшной пресс. Но самой главной отличительной особенностью его телосложения были, конечно же, широчайшие мышцы спины, опускающиеся своей нижней частью почти до поясницы, от чего и создавалось впечатление, что это вовсе не мышцы, а крылья, сложенные за спиной. Ну что, представили? Да, примерно вот так и выглядел мой отец. И всё-таки далеко не привлекательность лица и ни фигура были его основными достоинствами; было ещё одно, главное и доминирующее – это Ум!

Он обладал поистине незаурядным умом, и это не просто слова. Извините меня, но окончить физмат с красным дипломом – это Вам не семечки щелкать, а вот (на минуточку!) задачи по высшей математике он, как раз, и щёлкал будто семечки.

Да, мой отец был человеком незаурядным и талантливым, но очень противоречивым, и, не смотря на свою работу и постоянное стремление к справедливости вне семьи, он почему-то часто становился несправедливым по отношению к своей семье, и в первую очередь ко мне и к моей матери. Однако, Бог свидетель – я любил его, как отца. Любил, но никогда не говорил ему об этом, так же, как и своей матери, а он попросту не понимал такой любви, потому что – ему нужны были внешние проявления чувств, ему нужны были слова, и они, кстати говоря, были у него. Такого рода проявления чувств он получал от дочери, то есть от моей сестры, и, наверное, за это любил её больше, чем меня. А я, вследствие этого, зарабатывал, как говорится, «на пряники» при каждом удобном случае, при чём без особых разбирательств: виновен – получи, не виновен – получи авансом.