Даргус в результате стал последним, кому стоило бы признаваться в желании убивать. И кто, спрашивается, дёрнул за язык?

Маска грифа-мизантропа на мгновение спала. Профессор удивлённо приподнял брови. Тут же, однако, привычно нахмурился и фыркнул:

– Вы последние полгода служите живым щитом для своих пациентов. Музыка, сводившая их с ума, им больше не слышна, зато вы слышите её за всех. Чему же тут удивляться, если вы постоянно пребываете на грани безумия? Когда начнут работать ваши устройства для аккумулирования некроэнергии, влияние уменьшится. Но полностью не исчезнет.

Не исчезнет, конечно. Некроэнергия, посмертные дары – лишь часть инферального излучения. Основная часть. А музыка, о которой говорит профессор, – всего лишь носитель, способ доставки посмертных даров из Ифэренн в тварный мир, но она слышна, и, выходит, что как раз она-то и проедает мозги.

– Их самих это не радует, – сказал Даргус. – То, что вы называете посмертными дарами, в Ифэренн – основной ресурс. Самая ходовая… м-м… валюта. Источник энергии. Средство обмена. На них построена экономика и тварных, и нетварных созданий. Прорывы, подобные тем, что возникают в нашем мире, вредят обитателям Ифэренн меньше, чем нам, но никого не радует, когда… – Он неопределённо пошевелил пальцами, подыскивая подходящее сравнение.

– Когда деньги вылетают в трубу, – подсказал Зверь.

Он собирался сделать так, чтобы прорыв не закрывался. Именно это, а не создание аккумуляторов для посмертных даров, было основной задачей. Интересно, когда в Ифэренн это поймут, кого там сочтут главным врагом, его или Эльрика, на территории королевства которого окажется источник новой энергии? Любой расклад сулит неприятности, потому что проблемы Эльрика Зверь уже привык воспринимать как свои. Иначе и быть не могло.

– О нём можете не беспокоиться, – буркнул Даргус, и на сей раз его неприязнь отнюдь не была маской, – ваш… покровитель – первый враг всего живого в любом из миров. И мёртвого, кстати, тоже. Смерти ему желают все, но от него не избавиться.

Это от Меча не избавиться. Да и то не факт. Можно же убить одновременно все воплощения. Как-нибудь так постараться и в четыре руки… в смысле в два меча… Санкрист и Светлая Ярость вместе… Маловероятно, но теоретически возможно. Хорошо, что у Санкриста сейчас нет хозяина, вполне достаточно того, что хозяин Светлой Ярости ненавидит Эльрика лютой ненавистью. И доказал, что этот конкретный Эльрик отнюдь не неуязвим.

Говорить об этом профессору Зверь, понятно, не стал. Даргус знал о том, что Эльрик – это Звёздный, все демоны, наверное, об этом знали и все инферналы, но остальное – то, что касалось личных счетов Хеледнара к Эльрику, ставших личными счетами Светлой Ярости, – должно было остаться между Хеледнаром и Эльриком.

– Ну а что касается вас и остальных учёных, работающих над вашим проектом, то для того мы с вами и нужны, чтобы инфернальный прорыв не превратился в инфернальное вторжение, если обитатели Ифэренн попытаются остановить работу энергоперерабатывающей установки и закрыть прорыв.

– Мы с вами? Вдвоём? – Зверь сам не понял, удивился он или пришёл в восторг.

– При поддержке вашего громилы, я полагаю, – уточнил Даргус сухо.

Определённо, когда он говорил об Эльрике, он испытывал неприязнь. Настоящую, не напускную. Что они когда не поделили, интересно? И у кого это лучше выяснить?

Вопрос, нужно ли выяснять, даже не стоял. Надо знать, почему два существа, одного из которых ты любишь, а ко второму испытываешь самую глубокую симпатию, терпеть друг друга не могут. Эльрик ведь тоже о профессоре отзывался не лучшим образом.