Он замолчал. Проекция над диваном погасла. После паузы Вольф произнёс тихо и неуверенно:

– Афат. Так они это называют. Дать афат. Стать ратуном. Создать най. И это явно не то, о чём я сейчас должен думать. Вурдалаки, – он резко выдохнул, тряхнул головой, – это не те, из кого хотели сделать… най. Потомков. Это те, кого хотели убить. Съесть целиком. В обычных обстоятельствах от убитых вампирами живых остаются обескровленные трупы. Но во время инфернальных прорывов…

– Посмертные дары не дают жертвам умереть до конца, но и не возвращают к жизни полностью, – продолжил Ринальдо, видя, что Вольфу почему-то всё труднее даются объяснения, – превращают в безумцев-людоедов.

– А инфернальное воздействие добавляет им силы и прочности, – поддержал Роджер. – Господин фон Рауб, у вас всё в порядке?

– У меня вообще ничего не в порядке. – Вольф отступил к дверям. – Накопители некротической энергии защищают от посмертных даров, поглощают их. Разместить накопительные устройства во всех клиниках – и те, кто страдает от синдрома Деваля, точно вылечатся. Остальные – хрен там, остальных нужно традиционными методами лечить.

– И куда же вы собрались, если у вас ничего не в порядке? – Роджер гнул свою линию. Он молодец, конечно, настоящий врач и про врачебный долг всегда помнит, но пытаться остановить Вольфа, когда тот не в себе, – всё равно что пытаться остановить Эльрика.

– Обратно. На Буровую. Князь мне мозги вправит. Ринальдо, акулы бы с ним, с лечением. – Вот-вот, это и называется «не в себе». Маскировка летит к чертям, из-под человеческого образа рвётся нелюдь. Очень симпатичный и крайне талантливый, но Роджеру определённо не стоит пока с ним встречаться. – Не в этом главное. Я, кажется, знаю, как использовать инфернальное излучение в здешней энергетике, знаю, как сделать трансформаторы. Надо только… подумать. Немного.

Шаг назад. Прямо сквозь закрытую дверь. Вновь волна вдохновляющей силы, мгновенный блеск звёзд в прозрачной пустоте.

И всё.

Тишина в заставленной книгами квартире. Умиротворяющий шелест деревьев за окнами. Только Сволочь тихонько бубнит с насеста:

– Хор-роший, ор-решки, вур-рдалак.

– А скажи-ка мне, дорогой друг, – Роджер поднял бутылку с водкой, посмотрел сквозь неё на свет, потом разлил водку по рюмкам, – когда ты говорил «мы в его возрасте», ты имел в виду годы или навигации?

Ринальдо принял независимый вид.

– Он ещё не выучил правила оформления научных работ.

– Да насрать мне на правила. Парень прискакал, слил нам открытие тысячелетия без претензий на авторство и умчался в межзвёздную пустоту. Ну так мне Дарний лично сказал, что он гений, от гениев я меньшего и не жду. Так годы или навигации?

– Я вообще не понимаю…

– Всё ты понимаешь. Эта птица, – Роджер сделал рюмкой жест в сторону Сволочи, – вспоминает зароллаш, только когда видит шефанго. Этнических шефанго. И Лейдер тоже считает, что фон Рауб – шефанго. А я вдруг вспомнил, что Лейдер в таких вопросах не ошибается. Лейдер гений. Это я и без Дарния знаю. Так сколько лет твоему мальчику? Шестьдесят или двенадцать?

– Ну не двенадцать. Биология-то у него человеческая. Почти. Кровь красная. С людьми генетически совместим. Ума опять же как у взрослого.

– Магией не владеет даже на детсадовском уровне. Потому что ещё не дорос до магии. – Не так-то просто было сбить Роджера Тройни с выбранной темы. – Итак, Вольф фон Рауб – шефанго, которому ещё нет и двадцати, и ты об этом знал, но не сказал мне ни слова. Что за хрень тут творится, профессор де Фокс?

– Это не моя тайна.

– Ах, так это тайна! Сволочь, как видишь, ничего таинственного в фон Раубе не обнаружил. Обругал его, как любого другого шефанго, и заткнулся только потому, что парень оказался способен заткнуть даже эту проклятую богами птицу.