– Ну почему это не стоит? Что ж, если человек влиятельный – уже и не хочет решить вопрос?

– Ну, влиятельные люди, даже если они полные идиоты, с кем-то посоветуются. А кто угрожает – это просто отморозки всякие. Вот была ситуация дурацкая.

Я перепечатал список членов солнцевской группировки. Там фамилий четыреста было, я с какого-то сайта взял, со ссылкой. И вот звонит мне браток, который в списке под триста каким-то номером. И говорит: «Надо убирать». Я объясняю, что не убираю материалы, а если что не нравится – подавайте в суд. «Ты чё, не понял? Щас подъедем». Я пробиваю его по базе – а у него семь машин. Ясно, что серьезный человек не будет на себя писать столько представительских авто.

– А сколько серьезный человек на себя пишет машин?

– Нисколько. Сайт, с которого я список взял, эту фамилию выкинул. Задним числом. Я все оставил как есть. Говорю, хотите – пишите свое возражение, что вы не состоите в группировке. Опубликую. Закончилось ничем.

– Это все слова. А факты говорят о том, что у тебя над правой бровью – серьезный белый шрам. На кулачный удар не похоже – по рисунку и размаху это скорее монтировка или кастет. Так?

Горшков задумался и отхлебнул вина.

– Скажешь, что это на почве личной жизни?

– На почве личной.

– Ну что, может, не вторгаться в твое privacy? Мы же не «Компромат. ру» в конце концов… Хотя нет – ты ж не воспитанница института благородных девиц, а руководитель известного сайта. Давай все-таки расскажи про этот шрам!

– Ты, конечно, прав. Кто не имеет права на privacy? Публичные люди. Если человек пошел в бизнес, связанный с публичностью, то публика имеет право знать про его личную жизнь; это ее право и законное желание.

– Каким таким законом это право прописывается? Что за закон такой?

– Ну, законность я тут не в том смысле упоминаю, в котором все ее понимают.

– А в каком?

– Ньюсмейкеры пишут законы, которые им удобны. А у публики есть моральное право все про публичных людей знать.

– А, понял: ты хочешь противопоставить букву закона духу закона?

– Да-да!

– И все-таки: какая у тебя была самая большая неприятность по бизнесу?

– У меня не было неприятностей.

– Да ладно! Что, ни миллиона с тебя не выбивали, ни бандиты тебя на стволы не ставили?

– У меня так все построено, чтоб неприятностей не было. Я сам не влезаю в конфликты. Участникам информационных войн на меня обижаться не за что. Я ведь третья сторона. Я стараюсь все делать нейтрально.

– А по суду максимум сколько с тебя стребовали?

– 150 долларов. Но за ними человек даже не явился. Это в ходе лесных войн было… А так, конечно, угрозы бывают. Против меня постоянно пытаются возбудить дело по клевете. Помню, я на этот Новый год в Финляндию поехал на лыжах кататься. Только сделал шаг в зеленый коридор, тут же ко мне подошли и говорят: «У нас есть информация, что вы везете с собой ноутбук, а в нем сведения, содержащие гостайну». И забрали у меня ноутбук. Говорят, он теперь на экспертизе.

– А с чем это было связано, как ты думаешь?

– Кому-то хотелось почитать, что там у меня.

– И какое дело конкретно могло заинтересовать кого надо?

– Я пытался выяснить… Возможно, это связано с информацией о том, что меня якобы вербует американская разведка. Враги распространили…

– А в Финляндию тебя таки выпустили?

– Да.

– Так откуда шрам?

– Производственная травма.

– Так ты с бандитами дискутировал о литературе? Чем ямб лучше хорея?

– Нет.

– Слушай, сначала ты говоришь, что не имеешь права на privacy, раз публика имеет право знать, а после требуешь, чтоб от тебя отстали. Некрасиво.

– Ну… Я раньше занимался финансовым рынком. Акции так колебались, что упали. И вот от них шрам. Шутка. На самом деле там просто было жарко, плюс 35…