Первые и вторые меня не сильно интересуют, они не то чтобы уже сдались, но для осознания нового статуса им понадобится время, кому-то чуть больше, кому-то чуть меньше. В любом случае мне они не соперники и не конкуренты пока. А вот третьи… Их немного, но они есть. И именно с ними мне придется дружить и соперничать в ближайшее время. Не знаю в чем, как, для чего, но придется. Это факт, а он, как говорил классик, самая упрямая в мире вещь. Причем, по сути, это две стороны одной медали, ибо с такими друзьями чаще всего врагов и не нужно.

Почему я во все это точно впишусь? Да потому, что я не желаю оказаться в числе десяти неудачников, которые выйдут вон в ту дверь. Прошу прощения за двусмысленный каламбур, но тамошняя темнота теперь предстала передо мной совсем в другом свете. Сдается мне, за этой дверью начинается безвременье и беспамятство, так что я лучше здесь поработаю, в отеле. Коридорным, портье, консьержем – кем угодно. Да хоть на кухне! Последний вариант, кстати, вообще в каком-то смысле идеален. Подальше от начальства, поближе к котловому питанию и всем местным новостям, ибо они всегда стекаются именно туда, где хватает еды. Что может быть лучше?

– Тём, ты ведь не шутил? – после того как новый работодатель похлопал меня по плечу и отошел в сторону, шепнула мне на ухо Инна, решившая воспользоваться внезапно возникшей паузой. – Думаешь, мы реально того?

– Слушай, давай в будущем обойдемся без всякой зряшной мишуры, вроде вопросов, не имеющих смысла, иначе не сработаемся. Ты же все поняла, причем как бы не раньше меня. Может, еще в номере или у зеркала. Так к чему теперь этот театр? – Я иронично глянул на свою новую напарницу и передразнил ее: – «Ты не шутил?»

– Не похоже, – насупилась девушка. – Не так я говорю. Ну да, поняла. Но мог бы и подыграть, тебе нетрудно, мне легче.

– Если мы друг другу подыгрывать всякий раз станем, то будущего тут у нас нет.

– Почему? Это не праздный вопрос, хочу твое мнение услышать.

– Потому, что нас обойдут те, кто раньше понял простую истину – работа на результат эффективна в случае полного взаимопонимания партнеров и отказа от всякой ерунды вроде притворяшек для душевного комфорта и прочих бессмысленных приятностей. Честность друг с другом – да, очень нужна. Открытость и умение слушать и слышать друг друга крайне приветствуются. Трахаться тоже можно, если речь идет о чистой физиологии, оно делу не мешает. А поглаживание по шерстке, сюсюканье и разные поддавки – сразу нет.

– Может, и тут ты прав. – Инна обвела взглядом наших будущих конкурентов. – Единственное – насчет трахаться пока подумаю, как-то я еще не готова к такому. Как думаешь, а что делать придется? Только не передразнивай, я на самом деле не понимаю.

– Как и все остальные, – показал я ей глазами на переговаривающихся коллег. – Одно скажу точно – это не «королевская битва».

– Потому что мы уже мертвы?

– Нет, – мотнул я головой, не без удовольствия отметив, что в шее ничего не похрустывает и не поскрипывает. Давно забытые, но очень приятные ощущения. – Просто какой тогда смысл был ту парочку за дверь отправлять? Мы все одно друг друга перебьем, двумя больше, двумя меньше. Нет, тут состязание вдолгую вырисовывается. А вот какое – сам никак в толк не возьму. Кто лучше номер уберет? Или переноска чемоданов на скорость?

– Бред же, – усмехнулась Инна.

– И я про то.

– Надеюсь, вы наговорились? – уже привычно саркастично осведомился у нас управляющий. – Переварили новость?

– Относительно, – потерла лоб одна из девушек.

– С трудом, – поддержал ее рыхловатый юноша, стоящий рядом. – Плохо в голове укладывается то, что ты мертв.