– Жув, милый, – произнесла хозяйка с явным раздражением в голосе, – неужели так трудно сделать то, о чем я прошу?

Повар слегка дернулся, а затем поспешил выполняться просьбу госпожи Гриффин.

В итоге, когда несчастные круассаны оказались на тарелке, приплюснутые и еще более сморщенные, Бетина уныло взглянула на это жалкое подобие завтрака, открыла холодильник, достала оттуда смородиновый джем, намазала им сухую корочку и положила рядом пару персиков. Это мало улучшило общую картину, но времени на исправления не было, к тому же это комплимент особому гостю от радушной хозяйки, а, на самом деле, всего лишь прикрытие.

Поставив на поднос тарелку и чашку с дымящимся кофе, Бетина засеменила на улицу. Передвигаться в неудобной юбке, да еще и с подносом в руках, было крайне неудобно, но женщину это не останавливало. Главное, успеть застукать Равену на "месте преступления".

Но как бы ни торопилась Бетина, все равно ей не удалось поймать нерадивую горничную с поличным. То есть практически удалось. Как только женщина завернула за угол и направилась в сторону озера, то застала Равену, выходившую из бунгало писателя с комплектом грязного постельного белья. Она шла слегка неуверенно, словно с трудом держалась на ногах. Но это совсем не волновало Бетину. Ночью ее персонал красил дом, и, возможно, горничные не успели выспаться, но это нисколько не должно помешать им работать днем, пусть даже в полусонном состоянии.

Хозяйку сейчас волновал другой момент. Вслед за Равеной вышел Кэлвин Нэш, заботливо поддерживая девушку под локоть, и тот взгляд, что он бросал на горничную, совсем не понравился Бетине.

– Как вы себя чувствуете? – донеслось до нее.

Что это значит? С какой стати этот человек справляется о ее здоровье? Глаза женщины превратились в щелоки. Неужели, девчонка пожаловалась ему на сегодняшнюю сверхурочную работу, выставив тем самым ее, Бетину Гриффин, в невыгодном свете? Женщина ощутила досадное смятение. Если так, то ей сейчас не стоит попадаться им на глаза. Лучше вернуться в отель и подумать, как свести эту щекотливую ситуацию на нет.

Она увидела, как писатель пожимает руку горничной, задержав ее в своей ладони, дольше, чем позволяют правила. И они улыбались друг другу. Глаза Бетины из щелочек превратились в круглые блюдца. Она покраснела, но вспомнила, что ей не желательно здесь находиться, повернулась в сторону отеля и окаменела. Поднос выпал из ее онемевших рук.

Гостиница "Перекресток", ее любимое детище, была издевательски изуродована. Ее стены как попало выкрашены в три разных цвета, совершенно не сочетающихся друг с другом. Одна половина, точнее сказать, неровная часть снизу, была выкрашена в розовый цвет по диагонали в виде "пьяной" ступеньки. Другая (сверху) была светло-коричневая. И в той и в другой части были вкрапления синего в виде небольших полосок в ширину малярного валика.

Бетина прикрыла глаза, надеясь, что все это лишь обман зрения, но когда открыла их снова, издала звук, напоминающий крик сбрендившей чайки.

Равена и Кэлвин стояли на крыльце бунгало.

– Вы придете завтра? – спросил мужчина.

Девушка хотела ему отказать, но он исцелил ее ногу, и ей не хотелось обижать гостя, поэтому она лишь пожала плечами. В этот момент они оба услышали рядом дикий крик Бетины и повернулись туда, откуда шел звук. Равена сразу поняла, в чем дело, и прикусила губу. Кэлвин тоже догадался, почему так расстроилась девушка, и что вызвало истерику ее хозяйки, но лишь усмехнулся.

Он еще на рассвете увидел, во что превратились стены отеля после ночной покраски, но не нашел в этом ничего трагического. Бетина сама во всем виновата, ей не следовало заставлять работников трудиться посреди ночи, да еще и с плохим освещением. А уж коли, сотворила такое, хотя бы выделила бедному персоналу выходной.