Лишь на мгновение старик остановился и, сильно тряхнув своей косматой головой, громко рявкнул: “Ух, Мария Антуанетта! Мы потушим пожар в Бастилии!” Потом дед издал какой-то дикий звук и резко исчез за углом…

– Ты знаешь этого бомжа? – удивилась Джессика.

– Он не бомж! – отрезал Гордов. – Он со мной вчера в грейхаунде ехал… Хороший старичок…

– Прекрасный, я уверен! – засмеялся Мэтью. – Ну, ничего, бро. Сегодня тебе с попутчиками больше повезло.

Игорь лишь молча кивнул головой: то ли в знак согласия, то ли от недоумения…

– Санта-Моника, – тихо прочитал он название очередного бульвара и невольно нахмурился. В этой части города Санта-Моника тоже оказалась неприветливой. По бокам дороги расположились однообразные квадраты магазинов и предприятий, вокруг которых сновали маленькие, угрюмые люди, в большинстве своём, мексиканские рабочие и осанистые армяне. Не обошлось здесь и без разноцветных бездомных с их погнутыми тележками, нагруженными всевозможной стеклотарой, и “ароматом” перезрелой мочи…

– Я вижу, у вас с бездомными здесь целая проблема, – тихо заметил Игорь.

– Разве ты не знал? – засмеялся Мэтью. – Как говорит мой папка, “богачи становятся богаче, бедные становятся бедней”. Хотя, что это я? Эти бездомные иждивенцы у государства на шее сидят, пособия по безработице получают. Потому и работать им лень! Вонючки, ха-ха…

Тем временем, по мере того, как глянцевый кабриолет продвигался на запад, Санта-Моника вдруг похорошела, принарядилась и наполнилась богатыми туристами и дорогими ресторанами.

– Мы на перекрестке с Фейерфаксом. Гляди в оба! – объявил Мэт. – Здесь немало вывесок с русскими буквами.

– Русская коммуна? – радостно всполошился Гордов.

Так и было. Кириллица не заставила себя долго ждать. Родные “Книги”, “Аптека”, “Овощи” то и дело стали мелькать у Игоря перед глазами. Наконец он не выдержал:

– Можно мне туда заглянуть?

Мэтью лишь засмеялся в ответ.

Это был небольшой русско-армянский продовольственный магазинчик со странной вывеской “Свежая мясо”. Он сразу напомнил Игорю те советские магазины, которые он видел ещё в раннем детстве у себя дома в Ч**. Буханки чёрного хлеба и кругляши армянского лаваша дразнили покупателя с высоких полок, находившихся за прилавком. По углам висели прошлогодние афиши концертов Шуфутинского. И в центре этой маленькой вселенной “мини-СССР” вертелась вечно напомаженная и вечно недовольная жизнью королева кассы Лариса. Да, даже здесь в Голливуде русская продавщица была недовольна жизнью. Увидев Игоря, она сначала обнажила свои выбеленные зубы, но тут же, распознав в нём “своего”, приняла обычный, угрюмый вид. Игорь поздоровался с ней по-русски и остановился у стеклянной витрины с колбасами, делая вид, что выбирает.

– Эй, Андрюха! – вдруг зычно гаркнула кассирша. – Куда ты там пропал? Давай, иди сюда! Колбасы-то так и не нарезал!

Тут же у витрины показался широкоплечий, коренастый парень с короткой стрижкой a la “ёжик”, совсем не сочетавшейся с его большими, маслянисто-голубыми глазами. Парень вяло взялся за огромный столовый нож и начал нарезать охотничью колбасу.

– Эй, покупать-то чего будешь? – снова окликнула кассирша.

– Это… Вы мне? – не понял Игорь.

– Ну, а кому же? В магазине никого, кроме тебя, и нет! – продавщица сделала круглые глаза.

– Я… пока не знаю… – незадачливо ответил Игорь и тут же заметил, что парень с “ёжиком” пристально смотрит на него. Гордов быстро взглянул на парня, но тот ещё быстрее отвёл глаза в сторону и как-то неловко поспешил нарезать свою несчастную колбасу. Игорю тоже почему-то стало неловко. Так ничего и не выбрав, он молча вышел из “Свежая мясо”.