Думаю, настало время рассказать о новом «Отеле для Призраков 2», правда, пока без жильцов.

Дом никогда не отличался постоянством, словно он вслушивался в эмоции своих жильцов и старался им помочь.

Это я поняла, когда мне было пять лет. Я опрокинула стакан с какао на свою любимую книжку со сказками и горько заплакала, но тут на потолке появилась та самая картинка со Спящей Красавицей, которая была повреждена больше всех. Пока я разглядывала потолок, книга высохла и пятен от какао почти не осталось. Потом я наелась мороженого и простудилась, а дом веселил меня разноцветными светлячками, танцующими под потолком. Родителям я ничего не рассказывала, но дом стал моим самым верным и, пожалуй, единственным другом после мамы и папы.

Сказочный мир моих фантазий оживал, когда моё сердце истинно этого желало.

Никто и никогда не приходил к нам в гости. Никто не писал писем и не присылал телеграмм. Дом был надёжно спрятан между 3 и 4 домами в переулке Вечности.

Узкая калитка, почти неприметная, и тропинка между двумя домами приводили в широкий двор, засаженный изящными деревьями и цветущими кустарниками. Время года в этом месте менялось очень редко. Вечное лето иногда впускало дожди, чтобы насытить влагой этот волшебный уголок земли, окружённый гудящим, дымящимся мегаполисом, как оазис в пустыне.

Иногда перемены наблюдались в Новый год и в Рождество, когда с неба медленно падал мягкий снег, и каждая снежинка была размером с копейку. Такая большая, чтобы маленькая Варя могла разглядеть всю красоту и совершенство небесных служб по производству снежинок. «Ручная работа», – смеялся отец.

Спустя пару дней снег таял и наступала весна, которая длилась пару недель, плавно переходя в лето.

Сам дом был увит виноградом, причем не девичьим, а самым настоящим, с аппетитными фиолетовыми гроздями с лёгким восковым налётом, который было так приятно стирать пальцами, прежде чем засовывать в рот ароматную ягоду.

В доме было два этажа, но, по мере того как я росла, появился третий этаж, словно стены подрастали ввысь вместе со мной. Так и появилось крошечное круглое оконце, что-то вроде мансарды. Виноград быстро добрался и до него, и дом погрузился в зелёное покрывало с яркими фиолетово-синими пятнами.

Оконца в доме были небольшими, но настоящим шедевром творчества неизвестного художника. Вместо прозрачных стёкол окна были из изразцов, стеклянных кусочков, сложенных в яркий рисунок. И в каждом окне – своя отдельная история.

На первом этаже в одном из окошек весёлый пастушок играл на своей свирели для кудрявых овечек и пятнистых коров с венками из васильков и ромашек, надетых на маленькие рожки, а в другом окне – та самая красавица с русой косой, что плела те самые венки. Она смущённо поглядывала на пастушка, а у её ног беззаботно играли зайцы, лисы, волки, косули и забавные бурундучата. И никто из них не знал страха. Все были веселы и счастливы. На втором этаже были собраны картинки из русских народных сказок. Иван-Царевич сражался с трёхглавым драконом, русалка заманивала в свой омут Ясного Сокола, и тот послушно шёл на зов её волшебной песни, бросив меч и доспехи.

Не дом, а лоскутное одеяло с множеством разноцветных заплаток. Так называла его мама, но это лишь снаружи; поднявшись по мраморным ступенькам, всё резко менялось…

Внутри наш дом напоминал музей по пышности убранства. Мраморные колонны поддерживали лестницу и балкон второго этажа. Лестница была из хрусталя, с золочёными витыми перилами. На вид она казалась слишком хрупкой, но это было иллюзией, я бегала по ней по сто раз в день, роняла тяжёлые предметы, они падали, но ни разу не откололи ни кусочка.