К трём часам дня мы подошли к остановке на Минской улице и стали ждать 130-го маршрута автобуса, и тут в остановку что-то ударило с такой силой, что нас с мужем впечатало в забор. Мгновенно боль прошла, и я взлетела вверх и видела, как машина тянула за собой тела моих детей, подминая их под себя, давя и кромсая. Они взлетали по одному и смотрели вниз распахнутыми от ужаса глазами… Их тела так перемешались друг с другом, что даже они уже не узнавали – кто из них кто. Вместе учились радости и надежде, вместе оставались и теперь… Настоящее братство. Это может понять только детдомовец.

Их тела были изуродованы до неузнаваемости. Диму опознали лишь по заячьей губе… Они держали в руках свои грамоты и подарки победителям: кисти, наборы красок, и всё это, Варенька, оставляло на асфальте яркие пятна, когда колёса машины давили их тела, а затем эти пятна смешались с кровью… И ничего не осталось от их победы. Ничего!

Если бы я обернулась тогда, я тоже бы не ушла на небо, но госпожа Смерть крикнула на меня: «Не смей смотреть, Ольга!» И я ушла в свет и лишь позже спустилась вниз и увидела этот кошмар, а они зависли над своими телами, растерянные и несчастные.

Тела увезли, улицу вычистили, хоть так и не смогли вымыть кровь из щелей асфальта. Затем уволокли искореженную остановку и машину того негодяя, а они всё висели на том же месте и не двигались. И даже когда их похоронили на Востряковском кладбище, всех пятерых, рядышком, они даже не шелохнулись. Через год на могилах поставили памятник с пятью белоснежными Ангелочками, и я понадеялась, что это разбудит их, но нет… Слёзы друзей и учителей не тронули их. Вот и привела их к вам, только на вас вся надежда!

Отец больше не мог это слушать и перенёс нас на улицу Минскую. Тут до сих пор лежали цветы и игрушки. Лица детей на фотографиях в скромных рамках поблекли, стерев навсегда их черты. Остановку перенесли, следы трагического происшествия убрали, но на заборе остались глубокие вмятины с бороздками тёмного цвета.

Я стала звать Смерть, но она не пришла… Мы долго ждали, но всё напрасно.

И тогда мы вновь перенеслись… Ночь теряла тёмные краски, и близился рассвет. Нам нужно было спешить!

Мы стояли напротив памятника из чёрного мрамора. К нему были прикреплены таблички с именами детей и пять белоснежных Ангелов. Они светились! И казалось, что вот-вот оживут и взлетят к небу.

Я вновь позвала Смерть… Это было подходящее место, чтобы встретиться с ней, и она не смогла отказать мне…

Увидев детей, она обратилась к Ольге.

– Что же ты маешься, деточка? Отдай их Варе и лети себе с миром. С ними всё будет хорошо!

– Да что с ними может быть хорошо? Они же Ангелы, а блуждают по земле как неприкаянные.

– Согласна с тобой! Но что я-то могу сделать? Не могу я портал открывать, когда мне вздумается, не в моей это компетенции. Так на Земле ни одного Призрака не осталось бы. Покричал Смерть – улетел на небо. Пустовал бы Варин Отель.

– Он и так пустует… – прошептала я вслед Смерти, чтобы никто не услышал.

Та посмотрела на меня и махнула рукой.

– Не сейчас… Потом поговорим!

И тут мы услышали голоса… Двое несли что-то в чёрном мешке, периодически кладя его на землю…

– Тяжёлый, зараза! Знал бы, убил бы сразу и пополам распилил! – сказал тот, что был поменьше ростом.

– Да ну тебя, Костян, мазаться в крови, потом в ванную год не полезешь. Трупак будет мерещиться.

– И чёрт с ним. А так, Петька, я надорвусь, и будешь ты сам его закапывать.

Они подошли к вырытой заранее могиле, в правом ряду от нас и взялись за лопаты, чтобы сделать её ещё глубже. План был простым и в то же время беспроигрышным. Выкапываешь могилу глубже обычной и хоронишь труп, а завтра на него гроб поставят и землёй засыпят, и никто никогда не найдёт следов преступления.