Глупо отрицать, поэтому просто молчу, не смея отвести взгляд. Он прижимает меня к перилам, так что поясницей я упираюсь в холодный металл. Его руки по обе стороны от меня, и я в ловушке.

— Тебе понравилось, Анна, — горячее дыхание очень близко от моего лица, глаза не отпускают, требуют признаться в том, чего я на самом деле хочу. — Ты хотела быть на ее месте.

Его тело прижимает меня сильнее, не оставляя пространства между нами.

— Хочу посмотреть, как ты кончаешь в моих руках… — и его пальцы тянут лямку моей сорочки вниз.

12. Глава 12

— Хочу посмотреть, как ты кончаешь в моих руках… — и его пальцы тянут лямку моей сорочки вниз, оголяя плечо.

Мурашки бегут по коже, но не от холода. Жар опять поднимается по моему телу. Мне нужно оттолкнуть его, сказать, что я не хочу, что это неправильно. Но все меркнет, когда его губы обрушиваются на мои. Когда-то в одном фильме я услышала фразу «взрослый поцелуй», тогда это сочетание показалось мне полным бредом. Как поцелуй может быть взрослым, если это обычные механические движения? И да, иногда это даже может быть опасно, влечет за собой болезни.

Но сейчас, когда я ощущаю то, что делает со мной отец подруги, понимаю, что это как раз правильно. Его губы не нежные, они словно пожирают мой рот, язык хозяйничает внутри, не давая ни малейшего шанса на сопротивление. Я задыхаюсь. Я дышу им.

Тем временем руки мужчины задирают ткань сорочки, хватаюсь за стальные мышцы, чтобы остановить его, но это слабые попытки.

Ладонь на моей ягодице, сжимает, оставляя свои следы. Как тогда, в постели с любовницей. Мысль о Нелли сразу же приводит меня в себя. Она может быть где-то рядом и, если увидит, все поймет. Но, возможно, это даже хорошо.

— Слишком много мыслей, Анна, — хриплый шепот мужчины.

— Она… она может войти… — кое-как произношу я.

— Она не войдет! — его тон становится ледяным, а внутри меня все трепещет от того, как он это сказал, каким тоном.

Теперь его руки касаются меня там, где уже все пульсирует. Ни один мужчина не трогал меня там, из меня вырывается стон, и я пугаюсь и закусываю губу почти до крови.

— Ты знаешь, что уже вся влажная, Анна? — мужчине нравится то, что он делает, с его губ не сходит усмешка. — Твои трусики промокли.

Он начинает ритмично надавливать на пульсирующую вершинку, находя такие точки, что мне приходится сжимать колени, чтобы унять эту сладкую боль. Руки обвивают его шею, немного царапая. Его вторая рука добирается до моей груди, сжимая. Соски уже давно набухли и сейчас хорошо выделяются через тонкую ткань.

— У тебя очень красивая грудь, — слышу я его комментарий. — Идеально ложится в мою ладонь.

Его губы опять на моих. Жадно. Горячо и первобытно. Руки мучают, оттягивая ткань трусиков так, что она врезается в промежность. Это, с одной стороны, больно, но создает дополнительное трение. Сейчас мне кажется, что я словно оголенный нерв, практически на пределе. Уже неважно, что в нескольких метрах от нас находится его любовница, моя подруга и его дочь. А еще хозяева дома. Мне все равно. Сейчас я словно первобытная самка, отдаюсь более сильному самцу. Этому мужчине.

Его движения напористые и откровенные, и я позволяю ему делать это, сама же стону, не сдерживаясь. Нас бы обязательно услышали, и я благодарна ему за то, что он глотает мои стоны.

Огромная волна обрушивается на меня, проходит сквозь тело. Теперь я понимаю: то, что я чувствовала, когда смотрела на них, не сравнится с тем, что я испытываю сейчас. По венам льется чистый эндорфин, тело словно невесомое. Воздуха не хватает, я забываю обо всем. Я получаю свой первый оргазм. Ошеломительный, сметающий все на своем пути.