— Варь? — Ольга Константиновна напоминает мне о том, где я нахожусь, отчего мне приходится до боли прикусить щеку и перекинуть ногу на ногу, чтобы затмить пульсирующее внизу живота напряжение. Не думай о нем! Не смотри на него! Еще ведь и сел напротив.

— Эм-м, — прочищаю горло, заметив обращенное на меня ненужное внимание, после чего бесшумно втягиваю носом воздух, стараясь смотреть в свою пустую тарелку. Мои эмоции играют явно не за меня. — Я не голодна, спасибо.

— Варя, чтобы ты да отказалась от маминого пирога? Нет, ты не в порядке, — с возмущением вмешивается подруга. — Ты папы что ли стесняешься?

Ее слова почему-то неприятно жалят смущением, и я уверена, это прекрасно отражается на моих вспыхнувших щеках.

Сглатываю, прежде чем осмелеть и, подняв взгляд, произнести что-то членораздельное:

— Тёть Оль, — распрямляю плечи, нервно откидывая хвост назад, — положите мне, пожалуйста, кусочек. — Протягиваю тарелку через стол, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в руках, а после того, как на блюдо опускается увесистый кусок пирога, благодарю хозяйку дома слабым кивком.

Я совершила грех, но расплата пришла за мной слишком быстро.

— Мирон, ты в курсе, что выпрашивает твоя дочь на день рождение?!

— И что же? — низким голосом осведомляется тот, и я снова не сдерживаюсь, бросая взгляд в его сторону и замечая, как вальяжно он смакует виски в своем жадном рту.

Ох уж этот рот… Самого черта, ей богу.

— Ой, мам, не начинай! — встревает Ася.

— Говори, ласточка, думаю, я смогу исполнить любой твой каприз.

Божечки, почему мне хочется, чтобы эта фраза была адресована мне? Вот что я за тупица?

Сжимаю вилку и заставляю себя проглотить хоть один кусок, чтобы отвлечься от этих глупостей, да и вообще, мне стоит как можно быстрее покинуть их семейное гнездышко. А тем более стол. Он всегда мне казался таким большим, но сейчас я задыхаюсь от нехватки кислорода, потому что все свободное пространство занимает этот мужчина.

Мирон, его зовут Мирон. Красивое имя, ему идет. Ну вот опять.

— Ну, ты сам напросился, — звонкий голос подруги помогает немного прийти в себя. — Я хочу татуировку. Рукав. Забить полн... 

— Нет, — он бесцеремонно обрывает воодушевленную идеей дочь. — И это не обсуждается.

— Почему? — капризно топает ногой Ася. — Что в этом такого? Двадцать первый век, пап! Ты сам весь в татуировках!

— Моя дочь не будет пачкать свою кожу. Ты из приличной семьи, Ася. Поэтому тема закрыта.

— Но папа, что... Даже у Вари есть, и не одна!

— Ася! — шиплю на нее, буравя взглядом, но видимо выгляжу не убедительно, потому что эта зараза кажется слишком довольной.

— И что же у вас за татуировки, Варвара, — предельная серьезность в тоне Мирона заставляет меня напрячься, — и каков был мотив портить столь юную кожу?

Варвара. Кажется, будто его язык только что трахнул мое имя.

— Простите, но это личное...

— У нее бантики, — не унимается подруга, а у меня уже ладони чешутся, так хочется придушить ее. Это полный провал. Под ложечкой начинает неприятно посасывать, и я не сразу нахожу в себе силы огрызнуться, только выходит нечто похожее на жалкий писк котенка. И конечно же ни на йоту не останавливает мою подругу, которая продолжает рыть мне яму у ног своего отца.

Я даже боюсь представить, что будет, если он меня узнает, а вероятность этой катастрофы набирает обороты. Особенно когда я замечаю, как его дикие глаза прожигают мои родинки, которые я тут же прячу за волосами, перекинув хвост обратно.

— …я тоже хотела бы такие, но повторяться не комильфо. Да и с ногами мне не так повезло, у Варьки вон какие стройные.