Дорога до дома проходит в прострации. Я до мельчайших подробностей проматываю в голове то, что увидела: как рука Ленкиного отца обвивает стройную талию и как улыбается при этом блондинка: счастливо, будто выиграла в лотерею. Она очень красивая, из тех, на кого охотно подписываются в соцсетях, чтобы иметь каждый день возможность любоваться эффектными селфи и перенимать стильные подборки вещей. Старше меня минимум лет на десять.

Вобрав в себя побольше воздуха, я отворачиваюсь к окну. А то Ленка заподозрит что-то не то и начнет сыпать вопросами. В груди тесно и ноет. Я несколько раз тру ее ладонью, но не помогает. Не понимаю, что со мной. Что удивительного в том, что у Бориса Александровича кто-то есть? Он свободный человек и к тому же еще совсем молодой. Глупо думать, что кроме работы его больше ничего не интересует.

— Эй, — Ленка теребит меня за колено. — Ты чего притихла-то? Про Сереженьку думаешь?

Я мотаю головой, не сразу понимая, про какого Сергея она говорит. Этот вечер будто стерся из моей памяти, оставив лишь секунды до того, как мы сели в машину.

— Эй! — звучит уже настойчивее. — Да что с тобой? Ты, что плачешь?

Я машинально трогаю щеки и растерянно оглядываю кончики пальцев. Мокрые и дрожат.

— Я… Ничего… — бормочу я, промакивая слезы рукавом платья. — Просто задумалась…

— О чем? — Ленка встревоженно вглядывается в мое лицо в поисках ответов. — Тебя обидел кто-то, что ли? Только скажи: папа и Мишане, и Ярошу накостыляет. Ему вообще плевать, кто чей сын.

Выдавив из себя смешок, я трясу головой в протесте. Не надо ничего никому говорить, и тем более Борису Александровичу. Ну какая же беспросветная дурочка. Умудрилась придумать себе то, чего нет… Из-за нескольких слов похвалы, из-за пары долгих взглядов… Неужели где-то в глубине души я поверила, что такой мужчина может мной всерьез заинтересоваться? Об этом даже думать кощунственно. Я дружу с его дочерью, и он старше меня на двадцать лет.

Да нет, конечно. Я же не настолько испорченная. А в груди болит, потому что я своего папу вспомнила.

— У меня бывает иногда, — улыбнувшись, я толкаю Ленку локтем. — Гормональный кризис на фоне бурного веселья.

— Уф-ф, Дудаева, — облегченно фыркает. — Я уже испугалась. Ну, ты хоть хорошо время провела? Видела, Ярош с Мишаней чуть в глотки друг другу из-за тебя не вцепились.

— Не помню такого, — машинально отвечаю я. — Ты не против, если я подремлю немного? Устала с непривычки.

— Да спи конечно. — Ленка разблокировала телефон и начинает барабанить пальцами по экрану. — Спрошу пока у Славика, как они. Бедняга. Пьяного Мишу ему придется тащить.

Обняв себя руками, я прислоняюсь головой к стеклу и закрываю глаза. Я соврала. Спать я совсем не хочу. Просто разговаривать сейчас не в состоянии. Картинка татуированной руки, обнимающей женскую талию, никуда не хочет уходить.

Очутившись дома, мы с Ленкой желаем друг другу спокойной ночи и разбредаемся по комнатам. О блондинке я решила ничего ей не говорить. Неизвестно, как Ленка отреагирует. Может быть, ей и так обо всем известно, а может, она, напротив, расстроится. Вдруг до сих пор рассчитывает, что Борис Александрович сойдется с ее матерью.

Скинув с себя тесное платье и смыв макияж, я залезаю в кровать, но сон ко мне не идет. Жизнь, которая мне так нравилась, словно за пару секунд померкла, и я понятия не имею, что с этим делать. Боль, внезапно возникшая в груди, мне не знакома.

Пытаюсь читать электронную книгу, но, смирившись с тем, что никак не могу сосредоточиться, в бессилии откладываю телефон и встаю, чтобы выпить воды. Мама так советовала делать, если не получается уснуть.