Всё-таки язык у меня не поворачивается произнести вслух о реальном состоянии Иры. Я прошу номер телефона ее матери, говорю, что на всякий случай, а потом всячески отнекиваюсь от того, чтобы остаться здесь на ночь. Светлана Павловна выглядит расстроенной, и я даже понимаю ее. Почти все время она проводит дома одна, у дочери — личная жизнь за границей и работа, у внучки — попытки устроиться в городе и завести семью.  А на старую женщину ни у кого нет времени. 

Обратно возвращаюсь с головной болью и сумятицей на душе. С одной стороны, спокоен, что в случае чего ребёнка есть кому забрать, а с другой — не хочется, чтобы этой семьи коснулось несчастье, да и пацана жалко, что в таком раннем возрасте может остаться без родителей.

10. Глава 10

Максим

Домой возвращаюсь почти в полночь, но несмотря на усталость уснуть не получается.  Даже монотонный бубнеж, доносящийся из телевизора, не приходит на помощь. Я накачиваюсь кофе и поглядываю на лежащий на столе телефон Иры. Не люблю лезть в приватную жизнь, копаться в грязном белье, поэтому какое-то время сомневаюсь в правильности своего решения. 

Я то снимаю блокировку и жму на галерею в надежде найти хоть какую-то подсказку, где искать этого Максима, то блокирую его, так и не решаясь взглянуть на фотографии.  

Но любопытство и желание разобраться во всем этом побеждают. Что, если отец ребёнка кто-то из моих знакомых? В таком случае я смогу найти его и наконец-то нормально провести отпуск, вместо того чтобы волноваться о состоянии незнакомки и ее сына. 

Я устраиваюсь на стуле и все же заглядываю в телефон. В ленте галереи в основном букеты, цветочные композиции и фотографии самой Иры перед зеркалом. Каждый раз в разной одежде, но с широкой улыбкой и искрящимися от счастья глазами.  А ещё все фото сделаны в моей квартире. И это немного раздражает, как и то, что куда бы я ни заглянул — везде что-то из ее вещей. Зубная щетка в стаканчике, гель для душа, посуда и даже нижнее белье в моем комоде.  За время моего отсутствия она оккупировала все пространство и хорошенько обжилась здесь. О детской я вообще молчу и избегаю даже близко подходить к двери, ведущей в мой бывший кабинет. 

Я улыбаюсь, когда нахожу фотографии Иры с моей сестрой. Скорее всего, они праздновали день рождения незваной гостьи. Здесь и Вика, и ещё несколько незнакомых мне девушек. Шарики, праздничный торт и детское шампанское. Ира выглядит счастливой и ещё даже не подозревает, что ее ждёт впереди. 

Я хмурюсь. На мгновенье отрываюсь от экрана телефона, делаю ещё один глоток крепкого кофе и нервно постукиваю пальцами по столешнице.  Мне бы просто отпустить произошедшее, забить на все, но картинка рыжей девушки, лежащей в больничной койке и выглядящей такой истощённой и беззащитной, не выходит из головы. А ещё сверток, который мне пытались вручить в роддоме.

По фотографиям  Иры можно даже проследить за тем, как она медленно округлялась и из стройной  девушки превращалась в неповоротливый арбуз.  Вот только Максима все нет, и я начинаю заводиться. Снова тупик? 

Нервно вожу пальцем по телефону и замираю, когда наконец-то нахожу фотографии, сделанные с парнем. И как бы я ни вглядывался в черты его лица, как бы ни силился вспомнить его — не получалось. Потому что определенно впервые вижу его. 

Я понимаю, что это и есть Максим, по тому, как она смотрит на него – с нежностью и любовью во взгляде. По  домашней обстановке, по более откровенным фотографиям, на которых они вместе и которые я быстро перелистываю, стараясь не задерживаться взглядом на красивой фигуре девушки.