Но время идет, а грозный миллиардер так и не показывается у моих дверей.

Я была девочкой на одну ночь. Это очевидно. И напридумывала себе лишнего.

И это самое страшное, потому что Старский мне в душу запал. Я понимаю, что он был настолько ярким и безумным впечатлением, именно тем, что мне нужно, и теперь ни один мужчина точно его не переплюнет. По крайней мере в ближайшее время.

Я врала себе еще тогда, в его постели, что не влюблюсь.

Пишу конспект, а мысли бегают. Все время представляю себе Старского и думаю о нем. Плохо без него. Я как будто заболела.

Сильнее нажимаю на грифель и карандаш ломается.

Отбрасываю его в сторону.

Ч-черт!

Подтягиваю к себе колени и сворачиваюсь на стуле как большая и грустная кошка. Кто бы знал, что любовь может поджидать за ближайшим поворотом? И что это так… обжигающе? Что я втрескаюсь в человека, которому будет на меня совершенно плевать, который взял и просто позабавился?

Как мне сейчас не хватает матери или кого-нибудь, кто мог бы просто пожалеть меня.

Вытираю нос рукавом.

Хотя, кому я вру? Даже маме и папе я не смогла бы рассказать о нем.

Позади открывается дверь и я вздрагиваю: папа. Как будто чувствовал.

- Сегодня я увижусь с Евой. Кристин, я скажу, что ты готова попросить у нее прощения.

Сильнее упираюсь лбом в острые колени и прижимаю ноги к себе.

Ева. Да, точно, Ева. Моя лучшая подруга, которую я обозвала шлюхой за то, что Коробков силой увез ее в клуб и рассказал всем, что она раздвинула перед ним ноги.

Ближайший мне человек. Интересно, захочет ли Ева после такого разговаривать со мной?

Я жутко волнуюсь, когда назначаю ей встречу. И, к счастью, подруга отвечает “Да”.

Лечу туда как бешеная.

Но вот когда мы наконец встречаемся, слова застревают во рту. Я не могу рассказать ей про Старского.

Просто тяну коктейль и жую картонную трубочку, глядя на самого близкого оставшегося у меня человека. Как бы я хотела поделиться тем, что у меня сейчас на душе. Но не выходит. Это тайна, которую точно лучше не разглашать. Как в целях сохранности моей репутации, так и в целях безопасности.

Решение приходит само по себе. Раз я не могу выкинуть его из мыслей, значит, мне нужно себя отвлечь. Молниеносно в голове созревает идея и я выпаливаю подруге:

- Мы едем в Сочи!

И тут же нервно помешиваю в стакане трубочкой. Понятия не имею, что скажет на это мой отец.

Папа, как ни странно, не задает привычных мне уже вопросов: А почему? А когда? С кем?

Он будто увлечен чем-то своим, чего я не понимаю. Диссертацией Ольги, наверное.

А я хочу смыться. Поэтому на сессии стараюсь втройне. Удается даже без проблем закрыть анатомию. Как выяснилось, если читать атлас до трех ночи, и Старский уже не снится. Снятся мышцы и кости - век бы уже их не видела!

Но главное дело сделано. Сделано хорошо и в нужные сроки - все зачеты закрыты и я готова ехать.

И буквально за пятнадцать минут до выхода из дома в прихожей я натыкаюсь на отца с сумкой.

- Я поведу, - коротко поясняет он.

- В смысле, пап???

- Я довезу нас до Сочи, - взглядом со мной старается не встречаться.

- Э-э-э… - бегу по пятам. - Я тебя вообще-то с нами не приглашала!

Я собиралась устроить на каникулах какой-то такой угар, чтобы и Коробков и Старский стерлись из моей памяти, души и жизни. Я не хочу страдать по тому, кто никогда моим не станет. Не собираюсь принадлежать тому, кому не нужна. Ни душой, ни телом.

Но папа точно не тот кому об этом стоит знать!

- Кристина, это не обсуждается! - давненько я не видела у него такого выражения лица.

Суров и непреклонен.

- А как же личное пространство?! - кричу на него. - Как же мои интересы, пап?! Как мои каникулы в конце концов?! Ты все завалишь!